Юрий Чернов - Судьба высокая Авроры

Задраили иллюминаторы. На верхней палубе протянули штормовые леера. На полубаке - не устоять, а в отсеках, в кубриках, в машинном отделении ох как муторно.

Я первый раз в настоящий шторм попал. Креплюсь, конечно, но на душе паскудно, и ребята хоть и держатся, однако лица не то что бледные - зеленые стали. Верно говорят: лицо что зеркало - все отражает.

К нам в отсек комиссар крейсера Утенкин пробрался. Ясное дело - от шторма и комиссар не застрахован, бледен, однако улыбается и нас, грешных, подбадривает:

- Не дрейфь, военморы! Говорят, у скандинавов вдоль берегов спасательных станций не счесть.

Представьте, сработала шутка, заулыбались ребята. И сам я почувствовал себя лучше, вспомнил словечко "оморячиваемся"...

Ночью прошли Скагеррак. Слева - Дания, справа - Норвегия. Пролив - как пограничная улица. А на рассвете ждала нас встреча с Бергеном.

Фиорд то открывал синюю дорогу крейсеру, то громоздил на пути отвесные, хищно зазубренные скалы. Временами казалось, что нос корабля вот-вот врежется в каменистую преграду, но в последнюю минуту фиорд словно распахивал ворота, и "Аврора" медленно скользила по воде.

Плыл крейсер, плыли тени его мачт по берегу, подступившему почти вплотную, плыл навстречу город, раскинувшийся на семи возвышенностях. Горы ушли в облака, а дома хаотически громоздились друг на друга - так, по крайней мере, казалось, потому что улицы не были видны.

На мачте "Авроры" взметнулся норвежский флаг, прогремел двадцать один выстрел - салют наций.

Я хорошо помню этот момент. В воздухе запахло дымом. Наступила напряженная тишина ожидания: ответят норвежцы или нет?

Старинная крепость Бергенгус - насупленно-мрачная, толстостенная, мощная - молчала.

Минули две, три минуты. Долгие. Скребущие душу. И вдруг замелькали вспышки - раскатисто и гулко грянул ответный салют.

А через минуту мы увидели, что по фиорду, весело расплескивая воду, к нам спешит маленький пароходик, расцвеченный флажками, и среди людей, жмущихся к борту, стоит женщина с большим букетом красных роз.

- Коллонтай! - кто-то выдохнул у меня за спиной. - Коллонтай!

Тогда это слово было для меня новым и непонятным, потом уж я узнал, что женщина с розами - Александра Михайловна Коллонтай, полпред нашей страны в Норвегии, известная революционерка, соратница Владимира Ильича Ленина.

Маленький пароходик вплотную подошел к борту "Авроры".

- Здравствуйте, товарищи! - услышали мы женский голос.

Александра Михайловна, кажется, сказала еще что-то, но я уже ничего не слышал - грянуло "ура". С пароходика протяжное "у-р-а-а-а" перекатилось на крейсер, а минуту спустя его подхватили на берегу.

Норвежцы повторяют "ура" восемь раз. И восемь раз аукалось эхо. Спящий город, разбуженный залпами салюта, приветственными возгласами на многолюдной набережной, окончательно проснулся и двинулся к морю.

По парадному трапу Александра Михайловна Коллонтай поднялась на борт, прошла на кормовой мостик и обратилась с речью к авроровцам.

Конечно, воспроизвести эту речь мне трудно, пожалуй, невозможно. Я лишь помню, что говорила Александра Михайловна зажигающе-горячо, глаза ее излучали свет.

"Орлы Революции! - подавшись вперед, обратилась к нам Коллонтай. Впервые в истории человечества флаг Страны Советов развевается в сердце капиталистического мира".

Снова гремело "ура", гремел "Интернационал", и слышали его тихие воды фиорда, старинная крепость Бергенгус, и норвежские скалы, и сами норвежцы, толпившиеся на набережной, и шведы, датчане, немцы, специально приехавшие в Берген, чтобы посмотреть на большевиков.

Сейчас, с высоты прожитых лет, та первая встреча с Бергеном отодвинулась далеко-далеко, я вижу ее словно из другой эпохи. Многое, наверное, забылось, потесненное новыми событиями долгой жизни, но многое помнится так четко, будто это было вчера.

Я не берусь соединить минувшее в стройную систему, в памяти всплывают отдельные эпизоды, поразившие тогда меня, двадцатидвухлетнего военмора.

Сразу могу сказать, что самое сильное впечатление в нашем многодневном дальнем походе - встреча с Бергеном. Может быть, потому, что он оказался первым зарубежным городом, на землю которого я ступил. Впрочем, и норвежцы по-особому гордятся Бергеном.

Кто читал книгу Геннадия Фиша "Скандинавия в трех лицах", возможно, обратил внимание на такой отрывок. В одной из школ Осло учитель спросил новичка, как его зовут, сколько ему лет, чем занимаются родители. На все вопросы мальчуган охотно ответил. Но на вопрос, из какого города он приехал, как ни бился учитель, мальчик не ответил. Когда все школьники разошлись по домам, он сам подошел к учителю.

- Я из Бергена.

- Почему же ты сразу не ответил?

- Еще скажут - хвастается...

Как видите, бергенцем в Норвегии быть почетно. И поэтому нам вдвойне было приятно, что встретил нас Берген с трогательным радушием.

Поначалу официальные власти проявляли настороженность. Когда наш командир Лев Андреевич Поленов поехал к коменданту города договариваться о порядке увольнения на берег и назвал, сколько матросов и курсантов с "Авроры" и "Комсомольца" будут уволены, комендант взмолился:

- Что вы, что вы! Да они разнесут наш маленький Берген.

У коменданта был горький опыт: в порт заходили английские и американские моряки, было их немного, но от их пьяного разгула, драк и скандалов город буквально лихорадило.

- У нас это исключено! - убежденно заверил коменданта наш командир.

И слова его оправдались...

Что же осталось в моей памяти, не стертое временем?

Цветы. Море цветов.

"Аврору" буквально окружили ялики, лодки, парусники, яхты. Нам бросали цветы. Не все долетали, вода стала красной от плавающих гвоздик. Я, кажется, никогда ни раньше, ни после не видел столько цветов!

Наш катер, отчаливший от "Авроры", встретил в фиорде катер, плывший к нашему кораблю. Нам протягивали десятки рук, братское рукопожатие оказалось настолько сильным, что катера не могли отойти друг от друга. Кто-то запел по-русски "Интернационал", норвежцы подхватили по-норвежски.

В катере, как потом выяснилось, плыли портовые рабочие. Перед нашим прибытием они провели забастовку и вышли из нее победителями.

Набережная. Встречающих - не счесть. Снова восьмикратное "ура". Один норвежец, очень нарядно одетый, так увлекся, что плюхнулся со стенки причала в воду. На поверхности - фетровая шляпа, потом вынырнул ее хозяин и, вскарабкавшись на стенку, как ни в чем не бывало, опять принялся кричать "ура".

Сколько я слышал рассказов и анекдотов о сдержанности скандинавов, а бергенцы разом их опровергли!

На "Аврору" началось паломничество. Рабочие по-братски обнимали нас. Глаза их светились счастьем. Мы ожидали увидеть пролетариев в куртках и кепках, а они оказались в костюмах, с аккуратно повязанными галстуками, в фетровых шляпах.