Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

Все надолго замолчали. Усталость брала свое — клонило в сон. Колонна повернула с бетонки, стала уклоняться на север.

Спустя менее часа в ушах раздался голос капитана: «Внимание! Подъезжаем к Нагахану. Приготовиться к «огневому заслону». Стрелять по моей команде!»

Невский и Кривобок заняли места у амбразур по разным бортам. Почти сразу в начале колонны раздались пулеметные и автоматные очереди. По мере вхождения боевой техники в «мятежный кишлак» стрельба открывалась с новых и новых машин.

— Огонь! — услышали команду все члены экипажа и медики.

Невский стал посылать короткие очереди из своего автомата Калашникова (АКСУ); стрелял в «белый свет, как в копеечку». Тоже самое делали и остальные стрелки и пулеметчики. В салоне резко запахло пороховой гарью, но включившаяся система вентиляции не позволяла пороховым газам накапливаться до критического уровня. Шлемофоны не только позволяли общаться по рации, но и защищали от излишнего шума. Трудно было понять, стрелял ли кто-нибудь по их боевым машинам, но все старательно создавали «огневой заслон», стреляли на упреждение. Если и затевалось что-либо против прорывающейся колонны, то теперь им было труднее во много раз. Очередной «огневой ёж» беспрепятственно пролетал по населенному пункту.

«Неужели кто-то еще способен противостоять такой мощи? Как можно под таким огнем выстоять?! — эти вопросы невольно возникали в голове старшего лейтенанта. Память тут же «подсунула» эпизод из кинофильма «Щит и меч», когда Йоган Вайс (актер Станислав Любшин) прорывался со своими товарищами на машине через плотные массы фашистов, из их автомобиля тоже во все стороны разлетались огненные потоки. — Но они ехали на простой машине, а мы ведь мчимся на БМД-1. Это большая разница!» — сам себя поправил Невский, посылая очередную автоматную очередь в чёрную ночь.

Кажется, проскочили этот кишлак без потерь. Стрельба постепенно стала стихать, наконец, наступила удивительная тишина. Позже проехали еще один кишлак Нари-Раузи (об этом сообщил капитан). Но здесь почти никто не стрелял, по крайней мере, из их бронированной машины не был сделан ни один выстрел. Далее двигались по бездорожью прямо на северо-запад. Стало заметно холодать — из амбразур так и тянуло «морозцем».

Теперь к борьбе со сном и подступающим голодом добавилась новая борьба — с холодом. Казалось, эта ночь никогда не кончится.

К этой вершине, как и говорил капитан Дюваль, добрались еще в темное время. Однако на востоке уже розовело. Боевая техника стала рассредоточиваться, занимая свои позиции. Как объяснил Марк, задача выглядела довольно простой: на вершине находится разведрота, их «обложили» в средней части горы «духи», а прибывшая подмога занимает подножие этой горы; предстоит «раздолбать» противника, не задев своих. Все «проще пареной репы».

На словах, действительно, все выглядело просто. Как это осуществить на практике?

Невский, как и большинство экипажа БМД-1 под номером 28, вылез из машины, прошелся, разминая затекшие ноги. Тело предательски дрожало мелкой дрожью — даже в зимнем бушлате и шапке было холодно. Пожалел, что не захватил рукавиц. Капитан приказал не высовываться из-за борта бронированной техники, помнить, что рядом идет бой.

На вершине и на склонах горы вспыхивали огоньки выстрелов, из-за расстояния их почти не было слышно. С прибытием бронированной колонны активность на вершине сразу возросла.

Неожиданно для Невского склоны горы осветились ярким светом — это включились мощные зенитные прожектора, ослепляя противника.

«Это они здорово придумали! Теперь понятно, что было укрыто под брезентом. Это же, как в фильме «Освобождение», когда применили такие прожектора при штурме какого-то города немцев. Теперь бы грамотно воспользоваться этим внезапным светом», — Невский даже потер руки от радости (за одним и согрел их).

Словно в ответ на его мысли множество стволов ударили одновременно: тут и танки, и «Шилки», и БМД-1, и БМП-2, и БТР-70. Кажется, стреляли и минометы. Грохот стоял такой, что реально возникла мысль — «как бы не лопнули барабанные перепонки!»

Старший лейтенант даже присел на корточки, зажав уши ладонями. Перед мысленным взором встали картины — пули и осколки разрывают, калечат и убивают вражеские тела.

В воздух взлетели осветительные ракеты — стало светло, как днем. Огненный шквал продолжал «утюжить» склоны горы. На вершине вспышки выстрелов прекратились — там тоже все укрылись, опасаясь попасть под огонь своих.

«Это же сейчас напоминает фильм «Отец солдата», — Невский даже ударил себя по лбу. Как он мог забыть такой фильм! — Они так же, как герой этой картины, отправились спасать (он — сына, они — роту). Прорывались огнем через все преграды. Добрались, нашли попавших в беду (каждый — своих). А теперь, как и в том фильме, оказались в подобной ситуации. Только там, в здании на верхнем этаже находились свои, на среднем — немцы, а на нижний этаж ворвалась подмога. Здесь вместо здания — гора. Все повторяется! Но там шла одна война, здесь — другая. Там — это было кино, а здесь — жизнь. Правда, помнится, сын погибает, отец застал его уже умирающим, когда ворвался на верхний этаж, сокрушив врага. А что будет здесь?!»

Хотелось верить, что помощь подоспела вовремя, теперь удастся спасти многих (хорошо бы — всех!). Что эта высокая, одиноко стоящая гора на далекой чужой земле, названная на карте Мурза-Гундак (один из пробегающих офицеров назвал ее, правда, тут же переиначил на малопечатное название), не станет коллективной могилой бойцов.

Не зная, чем себя занять, Невский стал нервно прохаживаться, укрываясь за броней своей БМД-1. Их машина, как и остальные стоящие в полукольце, посылала снаряд за снарядом, пулю за пулей в сторону склонов горы. Старшему лейтенанту даже казалось, что он видит полет этих «посылок смерти».

Обстрел продолжался уже продолжительное время. Неужели там еще могут оставаться живые люди?!

Между тем, небо на востоке стало ярко бардовым — поднималось солнце. Невскому почему-то подумалось, что солнце будет выглядеть «рассерженным». Еще бы — устроили такой грохот, испортили такое очарование — ведь утро должно быть тихим и миролюбивым…

Спустя час совсем рассвело. Стрельба почти прекратилась. Большая часть душманов была уничтожена, кое-кто смог спастись, ушел из зоны обстрела, «растворился» в пространстве.

С вершины горы стали приносить раненых. Всем им уже была оказана медиками (санитарами, санитарными инструкторами, фельдшером) первая медицинская помощь. Не все дожили до утра, умерев от тяжелых ран, от большой кровопотери. Погибших складывали в сторонке в один ряд.