Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1)

Выше, держась преимущественно на уровне деятельности командования полком, мы возможно полно и правдиво очертили действия полка в бою, приближавшемся к встречному, в оборонительном бою на укрепленной позиции, в период отступления, едва не закончившегося катастрофой, и наконец в ночном бою, совпавшем со сменой дивизии. Приведенные мной факты не совсем напоминают те примеры, которыми обычно орудуют учебники тактики. Но они представляют не анекдоты; они, может быть, корявы, как корява сама жизнь, но доказывают прежде всего, что боевая деятельность пролегает по путям, ничего общего не имеющим с прямым и ровным, как паркет, тротуаром Невского проспекта. В действительности анекдотом, и притом резко извращающим истину, является часто встречающееся гладкое, плавное, прилизанное изложение тактических событий.

Мое описание вскрыло ряд явлений, мимо которых военный историк обычно проходит молча. Это не значит, что на пути командира 6-го Финляндского полка встречались особенные нравственные уроды. В 1813 г. Клаузевиц вступившие утром в бой корпуса уже к вечеру называл потухшими вулканами. А в 1915 г. войска расходовали свои силы целыми месяцами под ряд. Под влиянием обрушивавшихся ударов, с людьми и целыми войсковыми частями происходили жестокие превращения, переживалась целая драма, прежде чем линия поведения данного субъекта окрашивалась в тот защитный цвет, который порой так неприятно поражает читателя на некоторых наших страницах. Дело не в том, чтобы осудить или похвалить: и у Гальфтера, Шиллинга, Ларионова, Селивачева, вероятно даже у Гембицкого были в прошлом лучшие дни их боевой жизни, когда они высоко держали голову и блистали; квалифицировать их по тем минутам в которые они в настоящем труде мелькают затравленными и разбитыми жизнью, приниженными, было бы не вполне справедливо.

Но действительно любопытно: против нас первоклассная армия руководимая выдающимся оперативным талантом Людендорфа; в нашем лагере — управление, достигшее больших результатов в штабной технике, но в корне бюрократизировавшееся, потерявшее способность видеть живых людей; начальники, которые раздавлены выпавшей на них ответственностью и скорее отписываются, чем сражаются; солдатская масса, малосознательная, политически не обработанная, не имевшая интереса к войне, многократно разбавленная отвратительно обученными пополнениями; несчастная, жалкая артиллерия, минимум пулеметов; надувательство, склока, стремление перебросить на соседа тяжесть боевой работы; варварское отношение к чужим частям… И в результате замысел Людендорфа все же терпит крушение, наш лагерь со всеми его недостатками все же развивает могучее противодействие, и противник с большим почтением отзывается о встреченном им сопротивлении.

Ноты хаоса, истощения, разложения несомненно были сгущены значительно более нормального в атмосфере русского командования в последний месяц нашего полугодового отступления; но они представляют непременную принадлежность всякого крупного исторического действия; тактическая работа там, где оперативное искусство бьет на кризис, представляет сложный переплет, в котором существенную роль играют неустойки, падения, недоразумения, животный эгоизм, страховка, неразбериха; подавляющая масса и бумаги, и мускульной энергии тратится зря. Смущаться этим не следует; надо лишь отказаться от сложных хитростей и помнить, что самое скромное, но честное, простое усилие разума в тактической сумятице готово всегда принести богатые плоды. И тактика, если не пожелает считаться с сумбурной атмосферой борьбы, станет на ложный путь, на котором уже целое столетие стояло военное искусство, готовившее полки не столько для боя, как для парада; а парадирующей тактике на современном поле сражения останется только пожимать плечами и играть в жмурки с действительностью.

Я стремился обрисовать чрезвычайно ответственную тактическую роль командира полка; и все же основная область работы последнего лежит не в тактике, а в воспитании своего полка, в борьбе за сознание его командиров и стрелков. Командир полка не только не может чуждаться политической работы, но должен перенести на нее центр тяжести своей деятельности. При здоровом политическом сознании полка тактические вопросы решаются легко, почти шутя, а в противоположном случае обращаются в неразрешимые проблемы.

Примечания

{1}В русско-японскую войну Александров был также мобилизован и назначен в действующую армию в Манчжурии. Тогда он выразил желание построить на свой счет в Вильманстрандском лагере церковь. Александров на войну не поехал и действительно построил большую церковь.

{2}Как увидит читатель ниже, 6-й полк может быть назван лучшим исключительно с точки зрения его парадной вымуштрованности. Все внимание Кареева было направлено на строевую выправку и шагистику, на превращение солдата в безукоризненно действующий на смотру манекен. Поскольку же на эту сторону уходила вся энергия Кареева, офицерского и унтер-офицерского состава полка, боевые качества этого последнего были весьма незавидные. Ред.

{3}Офицеры, бывшие на лучшем счету у Кареева, зарекомендовали себя на войне плохо: характерным для них было отсутствие инициативы и морального импульса, очковтирательство и бюрократический подход к делу. Напротив, офицеры, для которых режим Кареева казался невыносимым, показали себя много лучше.

{4}Это заявление А.А.Свечина должно быть взято под величайшее сомнение. Во всяком случае, отсутствие у солдат "злого чувства" к Карееву могло показаться лишь наблюдателю, судившему об этом по внешнему виду солдат, не имевшему возможности войти в "нутро" солдатской массы (а такой возможности у автора конечно не было). Внешне все обстояло благополучно. Еще бы: метод Кареева вернее говоря Кареевых — жестоко и сурово вправлял солдат во внешне послушные и спокойные шеренги. Суровая же расправа солдатских масс с Кареевыми после Февральской революции 1917 г., несмотря на скорпионы приказов Временного правительства и агитацию полковых, дивизионных и прочих соглашательских комитетов, показала, в какой степени этих "злых" чувств "не было". Ред.

{5}Очень сомнительно, чтобы унтер-офицеры из школы Кареевых добивались "полного уяснения солдатом его обязанностей" при системе подготовки старой русской армии без рукоприкладства. Если официально рукоприкладство и преследовалось Кареевым "жесточайшим образом", то системой круговой поруки это "полное уяснение солдатом его обязанностей" достигалось ценой полного принижения человеческого достоинства солдата. Ред.

{6}Не "крепко спаянный", а крепко внешне вымушрованный — так было бы вернее. Конечно такой полк не мог похвастаться тактическими достижениями, если у солдат убивали всякую инициативу, если принижали его человеческое достоинство, если ничего кроме страха по отношению к начальству у него не было. Ред.