Тур Хейердал - По следам Адама

С того самого дня, как я впервые предположил, что архипелаг у берегов Британской Колумбии служил перевалочным пунктом на миграционном пути из Азии в Полинезию, я допускал, что индейцы со здешнего побережья могли помнить нечто важное. Поэтому, как только Стэн передал мне сборник легенд его предков, я сразу почувствовал, что мне в руки попало сокровище.

Я предполагал, что бог-путешественник, сыгравший столь важную роль в культурах Мексики, Перу и всего тихоокеанского бассейна, мог посетить и индейцев квакиютль. Оказывается, они помнили его как «Кане-акелу» или «Кане-аквеа». Стэн произносил его имя: «Кане-келак». Книга содержала множество историй о нем и его деяниях, о том, как удивились индейцы, когда он и его брат пристали к берегу в бухте Сэнд Нек около двух тысяч лет назад. Он совершал удивительные чудеса с помощью двухглавого змея которого он носил вместо пояса и иногда использовал в качестве пращи.

Сказки? Мифы? Разумеется. Но праща применялась только в некоторых уголках Земного шара, а перуанские и мексиканские легенды всегда рисуют прародителя своих культур с пращой в руках. На изображениях доинкского периода, распространенных на побережье Перу, Кон-Тики всегда предстает опоясанным двухглавой змеей.

К тому же, Кане-аквеа индейцев квакиютль, чьим знаком было солнце, слишком уж походил на полинезийского бога света Кане-акеа. Слова «акеа» и «атеа» во всей Полинезии обозначали и свет, и высшее божество. К тому же, полинезийцы чтили могущественного богочеловека по имени Кане. Особенно развит был его культ на Таити, где даже солнце называли «Место, где отдыхает Кане». А солнце, обозначаемое во всей Полинезии словом «ра», на Таити называлось «ла» — сравните с «нала» индейцев квакиютль.

Все эти мысли не давали мне покоя, когда мы с Жаклин, Доном и двумя канадскими археологами попрощались со Стэном и забрались в крохотный самолет.

Мы летели, едва не задевая верхушки деревьев. Внизу проплывали необитаемые берега пролива Хакай, долина Белла Кула, где я жил, когда в Европе разразилась война, затем холодные волны океана. Наконец мы приземлились в Белла Белла, главном поселке индейцев квакиютль.

Нас ждали. Старейшины проводили нас в длинный дом посреди деревни, где за угощением состоялась долгая беседа с патриархами племени. Стены дома украшали тотемы и рисунки животных — покровителей племени, но посреди комнаты стояли компьютеры и факсы.

То была незабываемая встреча. Седая древность и дух современности слились воедино. По крайней мере, половина внимательно изучавших меня лиц живо напоминала мне о Полинезии. Они тоже знали то, что я впервые заметил в 1940 году и на что сразу же обратили внимание капитаны Кук и Ванкувер, очутившись здесь после плавания среди полинезийских островов: здешний «Первый народ» удивительно напоминал чертами лица тех, кто приветствовал европейцев в южной части Тихого океана. Теперь все отмечали это сходство. Представители местного населения уже побывали на Гавайях и не раз принимали гостей с Гавайских островов, Самоа и Новой Зеландии. Индейцы с севера и туземцы с юга общались между собой, как родственники, и чувствовали себя частью одного народа.

Выяснилось, что индейцы квакиютль по-прежнему обладали высоким ораторским мастерством. Их предки не знали письменности, но умели говорить поэтичными образами, далеко превосходившими лучшие образцы красноречия многих других народов. Умение красиво выразить свои мысли высоко ценилось в их обществе. Участники встречи со вниманием и достоинством выслушали мой рассказ о причинах, приведших меня к ним. Время от времени то один, то другой делали абсолютно уместные и продуманные замечания, причем в разговоре участвовали в равной степени как мужчины, так и женщины. Готовясь к нашей встрече, каждый из них расспросил своих старых родственников и теперь мог сообщить нечто интересное. Я не мог не обратить внимание на то, что прибрежные индейцы, после долгих лет прозябания, вступили в новую стадию развития. Когда в 1940 году я жил среди индейцев долины Белла Кула, только один охотник на медведей Клейтон Мак имел свое собственное каноэ, купленное в магазине. Теперь во всех поселках старики учили молодежь, как сделать лодку из ствола кедра и как украсить ее резьбой в традиционном стиле их предков.

Фрэнк, молоденький парнишка, которого на год изгнали из племени на маленький необитаемый островок за то, что он воровал и принимал наркотики, превратился в замечательного мужчину. Именно он возродил традиционные гонки на каноэ вдоль всего побережья, в которых с незапамятных времен участвовали все молодые представители «Первого народа». Позже мы познакомились с кинопродюсером с Полинезии по имени Карен Уильямс, приехавшим снимать гонки. Его отец был маори, а мать родилась на острове Тонга, и она настолько прониклась уверенностью, что именно здесь находится земля ее предков, что после окончания соревнований осталась, чтобы снять другой фильм о сходстве культур.

Много лет назад я вместе со своим двухлетним первенцем Туром сидел на пристани в долине Белла Кула и мечтал когда-нибудь добраться до берегов залива Хакай. С тех пор минуло шестьдесят лет, и я, наконец, оказался близок к осуществлению давнишней мечты, правда, средством передвижения должна была послужить не лодка, а самолет-амфибия. Когда встреча подошла к концу, трое из старейшин так просились присоединиться к экспедиции, что нам пришлось оставить в поселке Дона и Джерома, а вместо них два пожилых индейца и одна их соплеменница столь же почтенных лет заняли места в креслах и пристегнули ремни.

Под серым небом, шарахаясь из стороны в сторону под порывами ветра, мы летели над макушками холмов к долине Белла Кула. Наконец между большими островами заблестела вода пролива Хакай. Мы снизились, на уровне поросших лесом берегов пролетели вдоль всего пролива и, наконец, оказались в открытом океане. Я подумал про себя, что, если кто задумал бы бежать из зажатой меж гор Белла Кула, он не нашел бы лучшего пути в море, нежели через пролив.

Именно в этом я и хотел убедиться. Долина Белла Кула тянулась вдоль длинного узкого залива, окруженного крутыми горами, и уходила далеко в глубь континента. Это была самая большая и цветущая долина на всем побережье. Некогда индейцы племени салиш пришли с юга и захватили ее, тем самым расколов земли квакиютль надвое. Этнологи терялись в догадках, как такое могло произойти. Скорее всего, они незамеченными прокрались со стороны материка. Но я задавался другим вопросом: что случилось с теми, кто вынужден был бежать из долины?

Я надеялся найти остатки старинных поселений на необитаемых берегах пролива. Мы летели над самой водой. Справа возвышался остров Калверт, слева — острова Налау и Хекате.