Артем Драбкин - По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии

У меня был автомат «ППШ», пистолет «Парабеллум», в санитарной сумке через плечо запасной диск и перевязочный материал. В темноте я и мои спутники заметили, как напротив нас появилась группа людей, которая короткими перебежками двигалась прямо на нас. Мы уже приготовились открыть огонь, как при свете разрыва я узнал в одном из атакующих своего хорошего товарища, заместителя командира бригадной разведроты. Он мне рассказал, где высажены основные силы бригады, а мы, оказывается, находимся возле мыса Железный Рог, видно, командир катера перепутал ориентиры и высадил нас далеко от предназначенного места высадки. Добрались до своих.

От командира бригады Козлова я узнал, что ночью, во время высадки, наш медвзвод из медсанроты напоролся на минное поле, погибли врач Пестряков и санинструктор. Тяжело ранен хирург Макаревич и еще несколько медиков. Развернуть работы медроты мы не могли. Медицинскую помощь оказывали на месте не в полном объеме, на импровизированном медпункте, в сарайчике у самого уреза воды (в мирное время в нем рыбаки хранили свои сети). Раненых скопилось уже человек двадцать. Рано утром налетела авиация, началась сильнейшая бомбежка. На узкой косе, длиной всего около 800 метров, находилось свыше полутора тысяч человек, укрыться совершенно негде…

Но самым большим бедствием для раненых было отсутствие питьевой воды, как в поговорке, крутом вода, а напиться нечем. Многие, в том числе и я, от безвыходности пробовали пить морскую воду, но она вызывала только еще большую жажду.

Противник продолжал обстрел десанта и число раненых увеличивалось с каждым часом. У нас кончился запас перевязочного материала, иммобилизационных средств и медикаментов, на исходе был запас сухарей и консервов. После того как из строя выбыл Макаревич и погиб Пестряков, оперировать раненых, кроме меня, было некому, и я трое суток подряд не отходил от операционного стола. Сейчас вспоминаю эти дни и сам поражаюсь, как смог такое выдержать. На нашу удачу по немцам был нанесен удар с тыла, и они вынуждены были отступить. Бригада продвинулась вперед и соединилась с нашими другими частями. Всех раненых эвакуировали в Благовещенскую. Бригадные разведчики доложили начальнику штаба бригады майору Михайлину, что дорога на Тамань очищена от противника и город уже наш. Михайлин предложил мне ехать с ним в Тамань. Сели в «Виллис» и, как говорится, на радостях устремились к Тамани, еще по дороге нам какой-то офицер объяснил, как туда лучше проехать. Въехали в город со стороны порта и остолбенели: в тридцати метрах от нас на стоящие катера, торопясь, грузились… немцы. Они сразу нас заметили и тоже были ошеломлены внезапным появлением русских. Первым опомнился от шока наш водитель, который быстро развернул юркий «Виллис» и на большой скорости устремился в близлежащую улицу, и когда мы уже скрылись за первыми домами, нам вдогонку раздались автоматные очереди. Через несколько часов немцев в Тамани уже не было. Мы частично развернули медсанроту для приема раненых, и, здесь во время обстрела из дальнобойных орудий погиб еще один наш врач, командир БМП 16-го батальона Гуменюк…

Так за считаные дни мы потеряли четверых врачей. Командиром операционно-перевязочного взвода медсанроты, после ранения Макаревича, был назначен опытный хирург, бывший ассистент кафедры хирургии Ростовского мединститута майор медслужбы Василий Максимович Гориенко. В прошлом он был боксером и даже каким-то чемпионом, был физически очень крепок и мог сутками, если этого требовала обстановка, не отходить от операционного стола.

Вскоре одна усиленная рота бригады была высажена на песчаную косу Тузла в Керченском проливе, но основные силы бригады остались в Тамани, где подразделения приводили себя в порядок и принимали пополнение. Я съездил в медотдел армии и попросил дать мне врачей, фельдшеров и санинструкторов, взамен тех, кого мы потеряли в сентябрьских боях. Проводились тренировки с личным составом по посадке на суда и высадке с кораблей, по эвакуации раненых с поля боя на импровизированных средствах. В один из дней с проверкой в бригаду внезапно приехали начальник Военно-санитарного управления фронта генерал Завалишин и главный хирург фронта профессор Сельцовский, с которым у меня произошел спор. Сельцовскому не понравилось, что во время высадки мы рассредотачиваем наших хирургов, а также операционные и перевязочные наборы, по разным судам и батальонам, вместо того чтобы держать все медицинские силы и средства в кулаке. Я возразил и объяснил, что горький опыт, полученный при десантировании на косу Бугаз у Витязевского лимана, и случай на анапском рейде диктуют нам другой подход к тактическому маневрированию силами и средствами в зависимости от боевой обстановки. Вступая в спор с Сельцовским, я не предполагал, что в эту минуту в его лице я заимел злостного «доброжелателя».

Сельцовский оказался злопамятным, и с подачи профессора мои наградные листы на ордена Красного Знамени и Красной Звезды, к которым я был представлен, так и остались нереализованными (о чем я узнал несколько позже).

3 ноября 1943 года наша бригада в полном составе, вторым эшелоном, с косы Чушка высадилась на плацдарм Керченского полуострова. Бригаде было приказано занять рубеж от побережья Азовского моря, высоты 164,5, до разграничительной линии с позициями 2-й гвардейской дивизии, находившейся у нас на левом фланге. Медсанрота расположилась в Баксы, в бывшей школе, почти в центре этого поселка. Неподалеку ординарец занял для меня пустой дом, в котором мне ни разу не пришлось заночевать, и это в который раз мне спасло жизнь. Утром вызвали меня на КП бригады, находившийся на обратных скатах высот, примерно в двух километрах от переднего края. Там я задержался до следующего утра, так как было много работы, и когда на рассвете вернулся с КП в свой дом, рассчитывая отдохнуть, то увидел вместо дома большую воронку… Прямое попадание полутонной бомбы… В ночное время над нашими позициями и по всему полуострову летали одиночные бомбардировщики противника и через определенные промежутки времени то тут, то там сбрасывали бомбы, не давали нам покоя ни днем ни ночью. (Это была тактика психологического давления.) Здание школы также было повреждено взрывом бомбы, но потерь среди личного состава медсанроты не было.

И ординарец уцелел, он был со мной на КП бригады.

— Я хочу обратиться сейчас к книге полковника Ф.В. Монастырского, посвященной боевому пути 83-й Отдельной Краснознаменной бригады морской пехоты.

На нескольких страницах этой книги рассказывается о том, как морпехи бригады, силами 305-го и 144-го батальонов, высадились в Керчи, придя на помощь прорвавшимся с плацдарма под Эльтигеном в район горы Митридат бойцам 318-й СД полковника. Расскажите об этих событиях.