Шапи Казиев - Имам Шамиль

В обычные дни меню пленниц весьма зависело от настроения Загидат. Пища становилась совсем скудной, когда против имама начинались новые военные действия. Загидат говорила, что не намерена прислуживать госпожам, мужья которых нападают на горцев.

«Вообще Шамилю никак нельзя отказать в некоторой заботливости о пленницах,— писал Е. Вердеревский.— …По его же приказанию в комнатах пленниц переделывали камин; по окончании этой работы, имам хотел лично убедиться, так ли она исполнена, как он приказывал, и он отправился в комнату княгинь, которых на это время вывели в другую комнату, чтобы не встретиться со священной особой имама. Осматривая камин, Шамиль нашел в нем стоящий на угольях котелок с водою, в которой плавало несколько тощих луковиц. …Шамиль разразился гневом, потребовал Зейдет (Загидат.— Ш. К.), сделал ей строгий выговор за скупость и ушел весьма рассерженный, а через полчаса прислал с Шуанет чаю, масла, рису и всего, что можно было достать на скорую руку. При этом Шуанет рассказала, что Шамиль укорял Зейдет, говоря ей: „Разве так надо кормить пленниц? Как осмелилась ты не исполнять моей воли?“»

Нарядную одежду жены Шамиля носили лишь тогда, когда имама в Ведено не было. Он не любил роскоши и излишеств и запрещал женам слишком выделяться среди других жительниц Ведено.

Однажды князья прислали подарки женам Шамиля — коралловые и янтарные четки и три красивых платья. Шамиль был в походе, и Загидат решила распорядиться подарками по своему усмотрению: оставив по одному платью себе и Шуайнат, она решила не отдавать третьего Аминат. Полагая, что Аминат, у которой не было детей, не может претендовать на равенство между женами, Загидат решила приберечь платье для одной из дочерей имама. Но вернувшийся из похода Шамиль быстро уравнял жен в правах, объявив, что если его жена Аминат не может иметь платья, то их не будут иметь и две другие жены.

Быт Шамиля

Имам сам был примером простоты и нравственности и требовал того же от остальных. Во всем великолепии Шамиля можно было увидеть лишь по пятницам, когда он направлялся на богослужение в мечеть. Он шел между плотными рядами телохранителей, поющих «Ла-ильлаха-иль-алла», за ним следовал оруженосец Салим, бывший когда-то кахетинским жителем. Потом шли ученые, которые несли Коран в изящном сафьяновом переплете с золотым обрезом, а следом и остальные мусульмане Ведено.

Когда Шамиль занимался разбором повседневных дел, то происходило это, как писал его зять Абдурахман, следующим образом:

«Имам выходил для дивана и садился в угол комнаты, опираясь на подушки, подложенные под локти. Перед ним садился его секретарь Амирхан — мухаджир [22] из Чиркея… Писал он быстро, положив бумаги на колени или на пол. За Амирханом в середине комнаты стоял часовой с ружьем в руках. А весь совет располагался в комнате кругом. Имам отдавал часовому распоряжение впускать истцов по очереди…» После принятия решения секретарь готовил решения или послания от имени имама.

Шамиль часто принимал гостей, которые пользовались многими привилегиями. Им только не разрешалось входить в сераль — внутренний двор. Но обедал Шамиль всегда один, не желая сдерживать других своей умеренностью в пище. Обычной едой его были хлеб, сыр, рис, фрукты, мед и чай.

Изредка в Ведено приезжал похититель пленниц — сын Шамиля Гази-Магомед. Навстречу ему отправлялся торжественный эскорт, который с почестями и пальбой встречал молодого героя. Встреча наследника превращалась в праздник. На поле перед столицей устраивались скачки, джигитовка, стрельба по мишеням, борьба и множество других состязаний. Победители получали от Шамиля коней, кинжалы, баранов и деньги. А Гази-Магомед присматривался к лихим джигитам, замечая тех, кого взял бы в новый поход.

Шамиль был в такие дни особенно благодушен. Радость от встречи с сыном слегка омрачала лишь его невестка Каримат. Мужу так и не удалось отучить гордую красавицу от привычки роскошно одеваться и иметь изысканные украшения. Если жены имама могли носить лишь серебряные серьги, то у Каримат они были золотыми да еще с россыпями драгоценных камней. Каримат ночевала поочередно у каждой из имамских жен и развлекала их рассказами о своей прошлой жизни в Элису и Тифлисе. Но теперь она больше времени проводила с пленницами, которые слишком хорошо понимали, чего лишилась дочь бывшего элисуйского султана, сделавшись женой каратинского наиба.

Трудные переговоры

Переговоры об обмене пленными шли своим чередом. Чавчавадзе прилагал все старания, но мог дать Шамилю только то, чем распоряжался сам. За оборону Шильды Чавчавадзе был произведен во флигель-адъютанты и полковники, но просить государя отдать сына Шамиля не смел. Он только надеялся получить от императора хоть какой-то ответ, пусть даже отрицательный. Тогда бы ему легче было вести переговоры с имамом, официально объявив ему, что Джамалуддин не может стать предметом обмена.

Вдова грузинского царевича и мать пленниц княгиня Грузинская Анастасия сама обратилась к императору с просьбой отпустить сына Шамиля. Император милостиво согласился, указав, что теперь все будет зависеть от самого Джамалуддина. Но просить государя присовокупить к выдаче сына Шамиля еще и гигантскую сумму никто не решался.

Чавчавадзе заложил имение, род Орбелиани внес свою лепту, комитет в Тифлисе собрал пожертвования. Сестра Нина, вдова Грибоедова, отдала брату 10 тысяч — компенсацию, которую выплатило правительство после гибели ее мужа в Тегеране. Набралось почти 40 тысяч рублей.

Однако Шамиль по-прежнему требовал миллион. Но первым его условием оставался сын. Имам был уверен, что если не вернет Джамалуддина теперь, в обмен на столь знатных пленниц, то уже не увидит его никогда. А что касается денег, то это было условием наибов, участвовавших в походе за Алазань. Да и народ был доведен войной до последней крайности. Шамиль готов был отказаться от своей доли денег, но предложенная Чавчавадзе сумма все равно никого не устраивала.

Чтобы ускорить переговоры, Шамиль пригрозил раздать пленниц в наибства. Поговаривали, что их даже могут казнить, если условия Шамиля не будут выполнены.

Заботы казначея

Княгини знали, что их родные делали все, что могли. В то же время они попытались деликатно объяснить женам Шамиля невозможность сбора такой суммы для выкупа. Загидат им не верила. Она считала, что раз мужья княгинь потеряли семейства во время своей службы, то царь должен помочь им получить семьи обратно. Скоро выяснилось, что ни жены Шамиля, ни его казначей Хаджияв не имеют понятия, что есть миллион и как велика эта цифра.