Леонид Кузнецов - Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)

"Мы (Филиппины.- Л. К.) находимся на Востоке исключительно по географическим понятиям. Мы - часть западного мира благодаря культуре, религии, идеологии, экономике... Мы надеемся оставаться частью Запада, возможно, как идеологический мост между Западом и Востоком".

Другой приверженец макартуризма, Карлос Ромуло, исполняя миссию представителя Филиппин в Организации Объединенных Наций, выступал против поддержки националистических, патриотических движений в Индокитае, в Северной Африке, так как, видите ли, "главную войну должно вести против коммунизма". Внешняя политика Филиппин, объяснял Рохас податливость американским требованиям, "подчинена делу международной программы Соединенных Штатов Америки".

Этот дух макартуризма сразу не исчезал и не исчезает. Собственно, А. Толентино был "ягодой" того же поля, что и Рохас с Ромуло. Поэтому ни его, ни мятежных генералов не дали в обиду. Прежде всего американцы на Филиппинах (посольство, компании, командование баз). Они не хотели распыления военных сил филиппинской буржуазии. Взаимные обвинения и наказание "отклонившихся от нормы" могли ослабить элиту в целом. Поэтому и последовал совет - спустить все на тормозах. Да, могучи еще рычаги давления США. У духа Д. Макартура еще сильные позиции, их защищают доморощенные сторонники. Начальник генерального штаба, наказавший мятежников столь необычным способом, через несколько дней принимал подарок от фирмы "Баух энд Ломб" - солнцезащитные очки, точная копия таких, какие носил Д. Макартур. Они так и называются "очки Макартура". С удовольствием надел их филиппинец Ф. Рамос, поклонник генерала, выпускник Вест-Пойнта.

Тем не менее... Через несколько дней мне позвонил Виктор Туасон и, ссылаясь на официальное заявление генерального штаба вооруженных сил Филиппин, сказал: "Имя Д. Макартура перестали выкликать". Над Филиппинами больше не раздается "Духом здесь!". А 31 октября 1988 года американский журнал "Тайм" сообщил, что "взорвана 10-футовая (более трех метров) гранитная статуя Макартура на острове Лейте".

Это уже свидетельство больших перемен. Но еще рано говорить, что Филиппины освободились от "Наполеона". Потому что он еще силен у себя на родине. "Духом здесь!" - гордо говорят его единомышленники.

- Не из-за рубежа грозит нам напасть,- страшил "Американский кесарь" в Хьюстоне.- Опасность затаилась в тех внутренних силах, которые разъедают страну.

В Хьюстоне хорошо помнят это выступление Д. Макартура. В книжном магазине, специализирующемся на антикоммунизме, я увидел плакат с изречением Макартура. Заключенный в рамку, он был похож на амбразуру. Около "амбразуры" останавливались люди. Семь минут. Невидимый механизм приходил в движение, и появлялась очередная фраза из речей Макартура. Однако содержание ее прежнее - "антирусское", как здесь говорят. Чтобы "прокрутить" в течение 12 часов в день все антикоммунистические высказывания Д. Макартура, пришлось прибегнуть, объяснил мне владелец магазина, член фашистского общества Джона Бёрча, к электронной памяти.

Под механическим цитатником висели дощечки с "крылатыми выражениями". Обычно в нормальном магазине на дощечке или листе тонкого металла читаешь: "Мир этому дому", "У очага поселилась доброта", "Дух - богу, любовь семье". Здесь же я увидел совсем другое. Запомнилась "дощечка" со словами "Я вернусь". Речь шла, однако, не о Филиппинах. Речь шла о войне против коммунизма, потому что каждая буква заканчивалась штыком, пронизывающим гидру со словами "коммунизм". Мне сказали, что слова "Я вернусь" в подобном изложении появились повсюду в Соединенных Штатах, когда волна популярности Д. Макартура начала падать, его звезда реакционера No 1 - закатываться.

Сейчас выросло племя неореакционеров, более тонких и изощренных. Но многим до сих пор люб откровенный антикоммунизм. Им и служит клич "Я вернусь".

На закате жизни Д. Макартур много времени предается размышлениям о смысле жизни. Некоторые высказаны вслух и зафиксированы пером. Вот одно из них:

"Люди тогда становятся старыми, когда они расстаются со своими идеалами... Годы могут сморщить кожу, но отказ от интереса покрывает морщинами душу... Вы до тех пор молоды, до каких пор вы способны верить, и стареете по мере возникновения и укрепления ваших сомнений; остаетесь молодыми, пока вы сохраняете вашу уверенность в своих силах; вы так же стары, как велики ваши страхи; так же молоды, как ваша надежда, так же стары, как ваше отчаяние. В глубине каждого сердца есть записывающее устройство: до тех пор, пока оно принимает и фиксирует вести о красоте, надежде, радости и смелых делах, до тех пор вы молоды. Но когда ваше сердце покрывается снегом пессимизма и льдом цинизма, тогда и только тогда вы становитесь старыми, тогда действительно, как говорит баллада, вы начинаете таять и исчезаете".

От вышеприведенных рассуждений веет светлым популизмом, наивным христианством. Они, как созерцание картин с пейзажами, вызывают сентиментальные настроения, то есть именно такие чувства, которые могут действительно очистить душу, открыть ее для добра. Но ведь эти слова произносил человек, который всю свою жизнь служил идеалам, мало что имеющим общего- с красотой души, надеждами и радостью, которые давно уже покрыты льдом цинизма. И в этом величайшая опасность Д. Макартура. Ведь "записывающие устройства" людей открыты для добра. И они при звуках очаровывающей мелодии отключают сознание, трезвый подход к явлениям, оценке явлений.

Журнал "Ньюсуик" опубликовал однажды такие воспоминания адъютанта Д. Макартура лейтенанта Томаса Джефферсона, относящиеся к 1930 году:

"Макартур брал пистолет, вызывал меня из соседней комнаты и приставлял к виску заряженный "кольт". В этот момент я должен был говорить о том, что стреляться ни в коем случае нельзя, что страна не переживет смерти такого славного воина, как он, что она погибнет, и чуть ли не на коленях просил отложить оружие. Наконец Макартур, услышав о своей великой миссии, о предназначении свыше, опускал оружие".

Невольно напрашиваются сравнения, невольно хочется провести параллели с теми самодовольными, кичливыми, капризными американскими политиканами в униформе и цивильном платье, которые претендуют на роль спасителей мира, цивилизации, которые, исходя из великодержавного принципа "то, что выгодно Соединенным Штатам, хорошо для всего мира", стремятся утвердить "право" на превращение всего земного шара в "сферу американских интересов".

Влияние Д. Макартура, его "тень" сравнивают с "неиссякнувшей солнечной батареей", до сих пор питающей энергией мозговые центры внешней политики США. Не случайно американские историки, писатели, журналисты время от времени берутся за подновление, своего рода реставрацию его исторического портрета. Апологетика Д. Макартура идет, по существу, за счет усиления в "макартуризме" антикоммунизма и антисоветизма, сгущения и концентрации великодержавного американизма, что, естественно, не может в соответствующем направлении не оказать влияния на формирование внешнеполитического курса Соединенных Штатов.