Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945

— 11 апреля этого года, — продолжил тот, — меня и двенадцать моих одноклассников, членов гитлерюгенда, зачислили в фауст-отряд фольксштурма.

Трясущимися руками Гюнтер вынул из нагрудного кармана книжку (удостоверение) члена гитлерюгенда, открыл первую страницу, потом вторую — со своей фотографией, именем и фамилией.

Подросток рассказал, что ни он, ни его одноклассники не хотели идти в фольксштурм, но у них не было выбора. Если мальчики его возраста прятались, их вылавливали и вешали на деревьях или фонарях, как предателей.

— Спросите его, — сказал подполковник Андреенко Ане Липко, — может ли он нам сейчас нарисовать план расположения рейхсканцелярии, ее двора и бункера, из которого выходил к ним фюрер? Спросите также, как далеко от Тиргартен-парка находится вход во двор рейхсканцелярии.

После того как Гюнтер дрожащими руками нарисовал все, что от него потребовали, Костин внимательно посмотрел на рисунок и затем передал его Андреенко.

— Все свободны до 10.00. А старший лейтенант Липко и мальчишка остаются здесь на некоторое время, — объявил нам полковник Костин.

Ровно в 10.00 я вошел в кабинет полковника Костина. Там уже сидели Заботин, Троев и Ана Липко.

— Садитесь, старший лейтенант Никлас, — сказал мне полковник.

Снова ошибся начальник или… или меня повысили в звании, ни слова мне сказав?

Все увидели удивление на моем лице и заулыбались. И я понял: действительно, теперь я — старший лейтенант.

— Петля вокруг логова фашистского зверья затягивается, — вновь заговорил полковник, — вокруг двух важнейших центров: Рейхстага и имперской канцелярии, во дворе которой находится бункер фюрера. В 9.30 мы получили приказ разведуправления штаба фронта, подписанный генералом Трусовым, согласно которому мы должны сформировать особый отряд из наших наиболее опытных разведчиков и отправить его в сад рейхсканцелярии для поиска «крупной рыбы» — живой или мертвой. Командующий армией генерал-полковник Богданов приказал: отряд будет состоять из взвода самых опытных бойцов нашего разведполка, двух опытных саперов с овчарками-нюхачами, прошедшими обучение в Малаховке под Москвой, и четырех офицеров-разведчиков штаба армии. Генерал-полковник Богданов назначил майора Заботина командиром этого отряда особого назначения. Его заместителем назначен капитан Троев. Старший лейтенант Ана Липко несет ответственность за немецкого гида, а старший лейтенант Никлас будет осуществлять радиосвязь отряда с подполковником Андреенко — руководителем этой ответственной операции.

До 22.00, — продолжил полковник Костин, — вам предстоит внимательно ознакомиться с топографической картой местности вашего маршрута в направлении имперской канцелярии, а также со многими фотографиями и трофейными лентами кинохроники с главарями Третьего рейха.

22.00. Тремя бронетранспортерами М3А1 отряд доставили к переправе через канал Ландвер, о котором упоминала Ана Липко в своей информации Костину. Лишь у переправы я с удивлением узнал, что так называемым немецким гидом будет у нас не кто иной, как Гюнтер.

Майор Заботин изложил четкий порядок нашего движения и время, когда мы должны начать движение по-пластунски от юго-западной окраины Тиргартен-парка вдоль Тиргартенштрассе до переулка, граничащего с садом имперской канцелярии.

— Впереди отряда двигаются, — объявил майор Заботин, — два сапера со своими собаками — нюхачами мин; на расстоянии вытянутой руки от них следуют Ана Липко и Гюнтер; за ними на таком же расстоянии следую я и Никлас с портативной рацией; далее — взвод разведчиков вместе со своим командиром; замыкает отряд капитан Троев. Большую часть маршрута будем двигаться по-пластунски под жестоким перекрестным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Справа от нас ведет огонь 8-я гвардейская армия генерала Чуйкова, слева в Тиргартен-парке — большая группировка противника, которая намерена прорваться на запад. Все ясно?

— Ясно! — за всех ответил капитан Троев.

— А теперь несколько слов для нашего гида Понтера, — сказал тихо и твердо майор Заботин. — Прошу перевести мои слова дословно: «Если ты, глупый фаустник, хочешь утром 2 мая увидеть своих маму и папу — не вздумай нас обмануть или ввести в заблуждение. Иначе вместо встречи с родителями ты встретишься с крупной пулей, выпущенной из вот этой штуки тебе в лоб. Понял?»

Ана перевела слово в слово.

— О нет-нет, я вас не обману и не подведу, герр майор, — испуганно залепетал Гюнтер.

Не успели мы приблизиться к Тиргартен-штрассе, как вдруг справа от нас заговорили минометы генерала Чуйкова. Мы залегли. Мины летели через наши головы в Тиргартен-парк. Оттуда последовал ответный, тоже минометный огонь и тоже через наши головы. Я думал: стоит кому-то из минометчиков чуть-чуть неточно направить мину, и она полетит не через наши головы, а прямо на них… Скольким из нас удастся увидеть сад имперской канцелярии?

1 мая 1945 года

Возле Тиргартен-парка

Огонь минометов, начавшийся неожиданно, так же неожиданно прекратился. Но от места, где мы залегли, мы уже до полуночи не удалялись. Потом продолжили двигаться по-пластунски.

С наступлением 1-го Мая Заботин разрешил всем выпить по глотку чистого медицинского спирта из наших фляг.

— Твой отец рабочий человек? — спросила шепотом у Гюнтера Ана.

— Ja! — ответил немецкий пацан.

— Можешь хлебнуть из моей фляги за 1-е Мая, — разрешила ему Липко.

Он пригубил и закашлялся, зарывшись в рукав.

В час ночи мы вошли в небольшую лощину. Залегли отдохнуть.

— Связывайся с командиром, Никлас! — приказал Заботин.

— Есть! Что передать?

— Передать: «01.05.1+».

Связался, передал. Такие короткие сообщения ни один пеленгатор не засечет!

Вскоре пришел ответ: «15161-41171-186».

— Приказано продолжать, — доложил я Заботину.

Поползли дальше. Слева вспыхнуло огромное зарево, и тут же Чуйков открыл артиллерийский огонь по площадям в Тиргартен-парке. Противник не остался в долгу. Снова снаряды с двух сторон пролетают над нами. Хочется влипнуть в землю и лежать не двигаясь. Но мы так никогда не доберемся до сада имперской канцелярии, надо ползти вперед. Если мне суждено остаться живым после этого особо важного задания, смогу ли я маме, Майку, Кате или Валерику когда-нибудь объяснить, что это значит — ползти под перекрестным артиллерийским огнем час, два, три? Я думал: а что, если летящие навстречу друг другу снаряды или мины встретятся лоб в лоб прямо над нами? Страшно подумать!

Огонь со стороны 8-й гвардейской армии по Тиргартен-парку становился все интенсивнее. Парк отвечал тем же. Одна крупная мина (непонятно чья) разорвалась в последней шеренге взвода наших разведчиков: трое убитых и трое, включая капитана Троева, раненых. Ранения — мелкие осколочные. У капитана — в голову и шею. Перевязку всем троим сделала Ана. Ей помогал Гюнтер. Все трое раненых заявили Заботину, что могут двигаться вперед.