Вспомните, ребята! - Игорь Борисович Ткачук
Наособицу от других преподавателей стоял заведующий кафедрой международного права профессор Н. М. Минасян. Это был вполне доброжелательный человек в возрасте за 50. Его наука имела отдаленное отношение к будущей служебной деятельности большинства из нас. Восприятие речи профессора затруднялось недостатками дикции и сильным акцентом. Правда, погрешности устной речи преподавателя компенсировались полным совпадением лекций с соответствующими разделами учебника. Чтобы избежать невнятного пересказа общедоступных материалов студенты без зазрения совести использовали присущую профессору слабость к воспоминаниям о репрессиях 30-х годов. Однокурсники систематически подводили преподавателя к этой теме, используя для этого цепочку изобретательно подготовленных вопросов. Рассказы Николая Михайловича мрачных годах, как правило, занимали значительную часть лекции и неизменно завершались воспоминаниями о несправедливом обрушении органами НКВД его карьеры министра иностранных дел Армении[34] и высокой оценкой роли Н. С. Хрущева в восстановлении демократических принципов руководства страной. Я не переставал удивляться готовности, с которой этот зрелый человек реагировал на шаблонный, прием отвлечения от намеченных учебных планов.
Надо сказать, что упоминание о Никите Сергеевиче к тому времени по многим причинам, в том числе из-за безудержного славословия в СМИ и документальном кино, вызывало нарастающее раздражение большинства населения страны. И вот, на лекции в начале октября 1964 года, после упоминания профессором о роли Первого секретаря в разоблачении культа Сталина, прямодушный до наивности Гунаш Набиев вдруг произнес: «Николай Михайлович, скажите, пожалуйста, не создается ли теперь в стране культ личности самого Хрущева?».
Профессор отреагировал негодующей тирадой: «Встаньтэ! Ви откуда приехал? (Вопрос объяснялся яркой кавказской внешностью Гунаша). Зайдетэ на кафедру после лекции!».
Затем лектор напомнил присутствующим о рабочем происхождении и шахтерском пути Никиты Сергеевича, которые дали первому секретарю мощную прививку от идей узурпации власти и служат действенным противоядием от восхвалений подхалимов и карьеристов.
Выполняя, требование профессора, Гунаш встретился с ним на кафедре сразу по окончании лекции. На мой вопрос о сути состоявшегося разговора прямодушный горец ответил: «Заставил взять тему курсовой по его кафедре. Больше ничего не говорил».
Надо же было тому случиться, что накануне следующей лекции Н. М. Минасяна Пленум ЦК КПСС освободил «Дорогого Никиту Сергеевича» от всех руководящих должностей.
Я узнал об этом утром 15 октября 1964 года от встретившегося у главного учебного корпуса студента-заочника – участкового уполномоченного Ленинского РОМ Стрельцова. Этот известный мне по университетской библиотеке неунывающий персонаж, имевший в послужном списке пребывание на гауптвахте за задержание пьяного дебошира, оказавшегося депутатом райсовета, выкрикнул на ходу: «Ну, что? Кинули Хруща!». Огорчения случившимся в поведении участкового не замечалось. В реакции других людей признаки душевной боли тоже не усматривались. По моим впечатлениям, новость заметно обрадовала население страны, включая партийных чиновников. О рабочих, служащих, военных, милиции, ученых и представителях других профессий и говорить нечего.
Естественно, первый вопрос профессору на состоявшейся 15 октября лекции касался причин столь неожиданного (хотя давно желанного) события. Отвечая на него, Николай Михайлович, язвительно рассмеялся: «Ха! Тоже шахтер нашелся! И шахты такой не было, где он работал!».
Последовавший за пояснениями дружный хохот курса профессор принял за реакцию на изреченную «остроту», упустив из виду собственные слова недельной давности о шахтере-пролетарии.
Кстати, В. Г. Беляев, не таясь, высказывал нелицеприятные суждения о Н. С. Хрущеве и его новациях в области права задолго до свержения вождя. Однажды на лекции Валерий Григорьевич иронично предположил, что Международной Ленинской премией первый секретарь награжден за исполнение главной роли в документальном фильме «Наш дорогой Никита Сергеевич». Эта лента, безудержно восхвалявшая героя повествования, появилась на экранах в 1963 году.
Итоги же правления Н. С. Хрущева, по словам Валерия Григорьевича, укладывались в краткий перечень:
– Разделил партию (на промышленную и сельскую).
– Объединил санузлы (в малогабаритных «хрущевках»).
– Намеревался соединить пол с потолком (намек на уменьшение высоты потолка «хрущёвок»).
– Планировал разделить Министерство путей сообщения на «туда» и «обратно».
Два последних пункта плана реализовать не успел.
Из пересказа Валерием Григорьевичем впечатлений знакомого ему участника Пленума 14 октября 1964 года, вел себя бывший вождь на этом партийном форуме трусливо. Узнав об окончательном решении, демонстративно аплодировал вместе со другими участниками. Видно, опасался повторить судьбу Берии.
По моим же тогдашним впечатлениям, несмотря на наступательную риторику в адрес США, в поведении и характерных оговорках ПерСека усматривалась скрытая зависть к этому оплоту империализма. В нынешние времена тайную мечту «Кукурузника» реализовали его дети и внуки, уехавшие на ПМЖ за океан. Как тут не вспомнить «яблоко от яблони». Это не сын «английского шпиона» Л. П. Берии, репрессированный Хрущем и лишенный решением Политбюро права на отцовскую фамилию – Сергей Гегечкори. Тот до конца дней оставался на Родине и внес большой вклад в ее обороноспособность в качестве ракетного конструктора.
Известные и знаменитые
Надо сказать, что учеба в университете, кроме общения с незаурядными личностями из числа преподавателей, позволила мне воочию увидеть других интересных людей, вошедших в историю науки, литературы, да и страны в целом.
Первым из них, естественно, стал Ю. А. Жданов.
Фамилию ректора нашего университета я узнал лишь с началом учебы. Ее обладатель представлялся «нематериальным по типу далекой звезды» (Т. Шаов). Этому способствовали родственные связи ректора с другими «нематериальными» историческими личностями – А. А. Ждановым и И. В. Сталиным. На дочери последнего – Светлане Аллилуевой – он был когда-то женат.
Впервые я увидел Юрия Андреевича в октябре 1961 года. В перерыве между лекциями вместе с однокурсником Сашей Ивановым мы прогуливались по коридору четвертого этажа главного учебного корпуса. Навстречу шел мужчина лет сорока, ниже среднего роста, непримечательной внешности в халате-спецовке синего цвета. Я решил, что это электрик, вызванный для ремонта барахлившей розетки в аудитории № 401. Поравнявшись, «электрик» обратился к Саше со словами: «Ну, как, осваиваетесь?». Услышав утвердительный ответ, одобрительно кивнул. После ухода «электрика» прокатился приглушенный шелест окружающих: «Жданов!». Я в недоумении обратился к Саше: «Где они увидели Жданова?». «Да вот же он подходил» – ответил товарищ.
Тут надо пояснить, что Саша Иванов первоначально поступил на географический факультет РГУ, конкурс на котором отсутствовал. Затем, наделенный от природы уникальными
