Иван Галицкий - Дорогу открывали саперы

В первую очередь разминировались основные улицы, чтобы можно было передвигаться по городу. «Первые сутки саперы, и армейские и фронтовые, трудились буквально не покладая рук... — пишет маршал Конев. — Ровно через сутки я уже видел расчищенные маршруты с визитными карточками саперов: «Очищено от мин», «Мин нет», «Разминировано»{33}.

Поляки от души благодарили советских саперов за их подвиг. А это был именно подвиг, иначе и не назовешь. В то время я до предела был занят предстоящим форсированием Одера, до начала которого оставались считанные дни. Поэтому не имел возможности побывать в Кракове. В город был командирован начальник отдела заграждений штаба инженерных [243] войск подполковник З. Л. Островский. Он информировал меня о работах по разминированию Кракова и вообще обо всем, что видел там. Фашисты основательно подготовили город к обороне: соорудили железобетонные баррикады на улицах, городские кварталы и особо прочные и большие отдельные здания превратили в опорные пункты, балконы усилили кирпичной кладкой или бетоном и приспособили для стрельбы из пулеметов и пушек. К стенам жилых и служебных зданий пристраивались из камня и бетона доты. В домах на первом и втором этажах оконные и дверные проемы закладывались кирпичом и делалось множество амбразур. Каждая улица, каждый переулок простреливались многослойным автоматным, пулеметным и минометным огнем, а также огнем противотанковых пушек. Все мосты через Вислу были взорваны. В целом город был превращен в крепость.

И если бы наши наступающие части завязали уличные бои за город, чего маршал Конев очень опасался, они бы там надолго завязли. А Краков наверняка был бы разрушен. Но этого не произошло. Под мощным ударом войск 59-й армии, охватывавшей Краков с запада, и 60-й армии, наступающей с юго-востока и юга, создалась угроза полного окружения Краковского гарнизона. Это вынудило противника поспешно оставить город.

Что же было сделано по разминированию города?

Саперы проверили шоссе и улиц 235 км, городских мостов — 5, железнодорожных станций — 2, административных зданий — 185, промышленных — 70, жилых — 386. Обнаружили подготовленных зарядов для взрыва объектов — 166, авиабомб — 8. Все мины и заряды были обезврежены в предельно короткий срок{34}. И не случайно население города так горячо благодарило советских саперов.

Тем временем, форсировав реку Варта, войска фронта продолжали стремительно наступать к Одеру. До него оставалось 120 км. Инженерные части, не задерживаясь на Варте, продвигались вместе с передовыми частями, имея с собой переправочные средства. Главная группировка фронта была в прежнем составе и наступала на прежних направлениях.

22 января маршал Конев внес изменение в план распределения инженерных и понтонных частей фронта. Он решил 5-ю гвардейскую армию, действующую в центре, дополнительно усилить 6-й понтонной бригадой, оставив в резерве лишь 25-й и 159-й понтонные батальоны. Я высказал сомнение, [244] не ущемляем ли мы интересов правофланговой группировки армий генералов Пухова, Лелюшенко и Гордова. Ведь им тоже потребуется усиление. Однако командующий ответил, что так нужно, ибо 5-я гвардейская и 52-я армии ближе всех находятся к Одеру, а правофланговой группировке наступать до него еще по меньшей мере трое-четверо суток.

Видимо, командующий руководствовался такими соображениями: в случае успеха форсирования Одера войсками 5-й гвардейской армии немедля развить его в успех фронта и двинуть основные силы в этом направлении. Подобным образом он поступил при форсировании Вислы, когда был захвачен сандомирский плацдарм. И теперь при необходимости правую группировку можно будет усилить за счет резервных двух понтонных батальонов подполковников Скорохода и Соболева. А дальше обстановка подскажет, как надо действовать.

На следующий день маршал Конев проинформировал меня, что передовые части армии Жадова вышли на Одер и начали его форсировать. Я решил выехать туда для координации действий понтонных бригад по обеспечению переправами наступающих войск. Перед отъездом член Военного совета генерал Крайнюков сообщил мне, что имеется личное указание И. В. Сталина особо отличившихся при форсировании Одера представлять к присвоению звания Героя Советского Союза. Он просил довести это до сведения командиров и политработников инженерных частей и всего личного состава.

Сообщение члена Военного совета фронта я немедленно передал заместителю по политчасти полковнику Журавлеву и начштаба полковнику Слюнину, попросил довести его до личного состава инженерных войск фронта.

Днем 23 января я приехал в штаб 5-й гвардейской армии генерала Жадова. Со времени форсирования Вислы у нас с командармом установились хорошие, деловые служебные взаимоотношения. Вот и сейчас надо было помочь Алексею Семеновичу инженерными средствами в форсировании Одера. Жадов рассказал мне, что 33-й стрелковый корпус овладел двумя небольшими плацдармами на западном берегу в районах населенных пунктов Эйхендрит и Деберен. Переправа передовых частей осуществлялась по льду, усиленному настилом, и нескольким паромным переправам. Там находился начинж полковник Подолынный. Командарм уже вызвал его в штаб. [245]

— Иван Павлович, мне нужны мосты для переправы танков, — закончил свой рассказ Алексей Семенович.

— Мосты будут. Давайте наметим, где и какие построить, — предложил я...

В 10 часов утра 25 января саперы закончили строительство 60-тонного низководного моста на рамных опорах и 12-тонного понтонного моста у Деберена. В этот же день был построен 60-тонный мост у Эйхендрита. Дело шло споро. Но враг обнаружил наши переправы и бросил на них свою авиацию. При первом же налете самолеты противника повредили мост у Эйхендрита. Зенитное прикрытие здесь было слабым. Я попросил у генерала Жадова надежнее прикрыть переправы средствами ПВО. Он выполнил мою просьбу. Со своей стороны мы договорились с Подолынным организовать у основных переправ дымопуск в случае налета авиаций врага, а также удвоить количество 60-тонных мостов, как только объединятся два небольших плацдарма.

Когда выдалась свободная минута, я поинтересовался у Алексея Семеновича, как это его соединениям удалось так быстро достичь Одера и форсировать его.

— Противник, видимо, испугался танковых корпусов армии Рыбалко, которые начали глубоко обходить Силезский промышленный район, — сказал Жадов. — Вы знаете, что командующий приказал Рыбалко резко повернуть его армию с севера на юг вдоль Одера. Опасаясь окружения, гитлеровцы с величайшей поспешностью отошли за Одер. Этим-то мы и воспользовались. Мои гвардейцы сделали стремительный рывок и очутились у реки, а потом без промедления форсировали ее.