Игорь Губерман - Книга странствий

Я теперь часто читаю этот стих на выступлениях, и мне со сцены ясно видно, что не только смех высветляет лица зрителей, но и какая-то тёплая ностальгическая дымка - так, наверно, запах костра влияет на все чувства бывшего заядлого туриста. Очень пахнет нашим прошлым этот стих, а в любом минувшем совершенно независимо от его качества содержится неуловимая приятность. Я же лично - вспоминаю сразу чьё-то дивное двустишие по поводу как раз этого стиха:

Вчера читал Куняевамне нравится хуйня его.

И общий смех сдувает эту тёплую волну приятства.

Ужасно глупо, разумеется, начинять собственную книжку чужими стихами, но придётся мне украсить эту главу гениальным (иного слова нет, и потому обидно мне вдвойне) четверостишием о том же времени поэта Фомичева (а если спутал я фамилию, прошу прощения, не записал). Думаю, что от такого четверостишия не отказался бы и Тютчев, хотя побрезговал бы его писать.

Пустеет в поле борозда,наглеет в городе делец,желтеет красная звезда,у ней растёт шестой конец.

Уже пятнадцать с лишком лет прошло с поры, как я писал стишки, приведенные тут в начале, но странная и грустная созвучность этих виршей дню сегодняшнему (если я не ошибаюсь, разумеется) заставила меня, презревши лень, восстановить и некую давным-давно написанную мной поэму. Когда явился на российском небосводе новый, явно долгоиграющий президент, я вспомнил вдруг, что я уже некогда пытался описать чувства, что возникли ныне в моей пустой (и потому отзывчивой для современности) голове. А так как я в те годы писал только о евреях, то поэма эта даже и названием своим (точней двумя) привязана к любимой мною русской литературе.

СКАЗКА О ЦАРЕ НАТАНЕ, или БЕДНЫЙ ВСАДНИК

Посвящается актёрам Всероссийского Гастрольно-концертного Объединения (ВГКО)

Где море лижет горы,невидимый врагамвозрос огромный город,прижатый к берегам.Дома из камня белогоо прочности поют,мужчины сделки делают,а женщины - уют.Снабженцы с сигаретамитолпятся на трамвай,висят листы с декретами:"Купив - перепродай!"Сопят младенцы в садике,раввины спят в метро,сидят седые цадикив справочных бюро.Бесплатные советыжелающим дают,петраркины сонетыстрадающим поют.На стыке главных улицв неоновом огнесидит верховный Пурицна вздыбленном коне.Всеобщим, тайным, равнымлюбить и устрашатьон выбран самым главным,чтоб город украшать.Но полон день заботами,справляться нелегко,и всадником работаетактёр ВГКО.По лысине и гримустекает мелкий дождь...Спешат евреи мимо,сидит промокший вождь.А из окошка рядомпылает нервный свет:за каменной оградойгалдит Большой Совет.

* * *

Встал Натан, высок и плотен:- Если партия не против,я бы съездил за границу,где коктейли и девицы.Чтобы связи нам расширить,буду пить и дебоширить.А по Франции, как мушки,сонно бродят потаскушки,и летят, как комары,сутенёры и воры.Знак любви и знак доверия,даст мне деньги бухгалтерия,где сидит Иван-царевич,а по матери - Гуревич.Шевелит Совет усами:бардаками славен запад,соберём налоги сами,отдыхай, наш вождь и папа.Пусть летит! Лететь не ехать!Нарастает шум и гам,рикошетом плещет эхопо окрестным берегам.Мимо кромки океанасамолёт везёт Натана,а внизу на площадисидит актёр на лошади...

* * *

Но проснулся в час рассветаКлары Цеткин дряхлый внук,непременный член Советаанархист Ефим Генук.Заглянул к жене в покои,стал чему-то рад,свой гормон легко настроилна бунтарский лад.Чёрным флагом развевая,вышел вон из дома...

* * *

Революция (любая)начинается с погрома.Бьют Трибунера и Пульта,горлопанов - трепачей,бьют Инфаркта и Инсульта(все болезни - от врачей).Балалайка бьёт Ноктюрна,рвёт Сольфеджию Гармонь,скачет уличная Урна,масло брызгая в огонь.И от часа к часу злее,словотренъем пламя вызвав,бьют самих себя евреиза несходство фанатизмов.Плачут идолы и бонзы,тьмой и страхом воздух скован.Конь заржал! Но голос бронзыбыл неверно истолкован.Хрустнул хряснутый хрусталь,лес о щепках плакал,закалялась наша сталь,выжигая Шлака.

* * *

Стук стаканов, звон бокалов,отпущенье арестантам,ночью жёны генераловдезертируют к сержантам.Разбегаются солдаты,ходят пить и ночевать,и темны военкоматы,стало некем воевать.В унитазе (дверь направо)тонет План Мероприятий,всё светлее быт и нравы,всё угрюмей обыватель.Щели трещин вдоль по стенам,ждут поливки баобабы,но разрушена системаи не трудятся арабы.И с оглядкой, вороватоговорят среди народа,что печалями чреватачересчурная свобода.Так что гул аэропланавсё желаннее и ближе...Самолёт везёт Натана,похудевшего в Париже.И восторги исторгая,ликованье в горле комом...Революция (любая)завершается погромом.Бьют Трибунера и Пульта,горлопанов-трепачей,бьют Инфаркта и Инсульта(все болезни - от врачей).В клочьях пуха ветер свищет,каждый прячется в дому,лишь Шерлок-Алейхем (сыщик)выясняет, что к чему.Знает: в битвах за Коня,там, где трудно дышится,дым возможен без огня,нет огня без Дымшица.Власть летит в автомобиле,выступать имея страсть:

* * *

- Вы актёра истребили,а в Натана - не попасть!Не попасть веков вовеки,ваш мятеж - самообман,ибо в каждом человекедремлет собственный Натан.Он аморфен и кристален,он во всех, и каждый - с ним,он, как мысль, материалени, как тень, неуловим.Разберитесь, осознайте,затвердите как урок,приходите, примыкайте,зачисляйтесь на паёк...

* * *