Последний рыцарь империи - Сергей Ильич Ильичев

– А как же Куйбышев? Что, епископ Ратмиров вышел из игры? – поинтересовалась Ольга.

– Нет! На контакт с епископом в Куйбышев немцы начинают посылать радистов из числа русских военнопленных, большую часть которых нам удается быстро перевербовать. И вскоре немцы стали получать из Куйбышева ложные сведения о переброске сырья и боеприпасов из Сибири на фронт. На этот, казалось бы, не столь важный участок нашей работы обратил внимание товарищ Сталин. Ему понравилась патриотическая позиция нашей церкви и он отдал распоряжение о награждении епископа золотыми часами и медалью. Затем не прошло и трех месяцев, как что-то резко изменилось в верхах. И нам категорически было сказано: попами в негативном плане больше не заниматься. Хотя кое о чем мне рассказал сам Лаврентий Павлович.

Берия сидел за столом, пока Сталин рассматривал сводки Совинформбюро.

– Что-то еще? – спросил он Берию.

– Да! Иосиф Виссарионович, нам стало известно, что немцы открывают храмы на занятых ими наших территориях…

Сталин отвлекся от сводок Совинформбюро.

– С какой цель, Лаврентий?

– Думаю, что они тем самым привлекают к себе расположение населения…

– И что? Наши люди идут в эти храмы?

– Они полны, Иосиф Виссарионович…

– О чем же они просят Бога?

– Очевидно, что молятся о скорой победе… товарищ генералиссимус…

– Кого и над кем?

– Согласно полученным сводкам, в храмы пришли те, кто все эти годы были, очевидно, недовольны нашей политикой. Не исключаю и тех, чьи родные и близкие были нами репрессированы, товарищ Сталин.

– Ты хочешь сказать, что все они желают нашего поражения?

Берия решил промолчать.

– Не много ли оказалось таких людей? Берия, может быть, ты что-то не так делал в своей работе, если советские люди желают нашего поражения…

Берия молча ждал следующих слов Верховного Главнокомандующего.

– Я хочу знать доподлинно, что хотят немцы, открывая храмы на занятых ими территориях.

Берия начал торопливо делать запись в блокнот.

– Не суетись… Пожалуй, что и мы в самое ближайшее время откроем храмы для тех, кто хочет уже нашей победы, кто будет там молиться за своих отцов, мужей и сынов, которые защищают их земли, дома, семьи. И потом, если бы Богу было угодно, то немцы еще в декабре были бы в Москве…

– Товарищ Сталин…

– Что ты заладил… товарищ Сталин, товарищ Сталин… Причем здесь товарищ Сталин? Всякий разумный правитель, зная наш потенциал и оборонную мощь, не рискнул бы ввязываться в подобную затяжную военную кампанию. И если Гитлера ничему не научили уроки истории, то это свидетельствует лишь об одном…

– О чем, товарищ Сталин? – вытянувшись в струнку, впитывал слова вождя Берия.

– Догадайся сам… Хотя… – И тут Сталин устало махнул рукой в сторону сподвижника: – Так что открытие нами храмов и будет нашим ответом тем силам, которые развязали эту войну. Да и американский президент Рузвельт постоянно талдычит об улучшении правового положения нашей православной церкви. Даст бог, с помощью соборной молитвы наше духовенство сумеет поднять народ и укрепить его дух на победу.

– Но где мы найдем столько священников, Иосиф Виссарионович?

– Там, куда твои люди их посадили. В лагерях, Лаврентий. И снимай с фронтов тех, кто уже призван…

– Будет исполнено, товарищ Сталин!

– И вот что еще. Мне доложили, что священство два дня назад обратилось ко мне с просьбой…

– Да, товарищ Сталин. Они просят о встречи с вами. Я как раз хотел вам об этом доложить…

Сталин лишь на мгновение задумался, не иначе как что-то просчитывая, и сказал:

– Хорошо, Лаврентий Палыч. Организуйте такую встречу на правительственном уровне в ближайшие же дни… И пусть о ней широко узнают за рубежом…

– После этого, – продолжал Судоплатов, – как вы помните, и в нашей стране стали открывать храмы, возвращать священников из лагерей и с фронта. А вскоре Сталин делает совсем уже неожиданный шаг, когда разрешает провести выборы патриарха Русской православной церкви, считая это знакомым явлением для сплочения народа. И в 1943 году патриарх всея Руси был избран. Мы с женой тогда присутствовали на церемонии интронизации. Конечно же Абакумов не мог мне простить сокрытия от него такого важного дела, а Меркулов приказал молчать о нашем человеке в спецшколе абвера.

– Как говорится, от греха подальше? – предположил боевой генерал.

– Какого вашего человека в спецшколе абвера? – удивился Кирилл.

– О нем знал только я, Меркулов и второй из «послушников», – ответил на его вопрос Судоплатов.

Говорил Судоплатов негромко, но ладно, за каждым словом вставал образ, за предложением цельная картина, и все принимало отчетливые контуры. А потому все, невольно убаюканные рассказом генерала, все глубже и глубже погружались в атмосферу того военного времени.

В штаб-квартире армейской разведки два высокопоставленных офицера заканчивали ужин. После того как унтер-офицер Гюнтер Вольф расставил чашечки с принесенным им свежезаваренным кофе удалился, между ними продолжился начатый разговор. Говорил преимущественно полковник фон Берг, а его подчиненный майор Штраубе внимательно его слушал, изредка что-то уточняя.

– Если религиозный фанатизм русских оказался столь велик, – продолжил начальник одного из отделов абвера, полковник фон Берг, –