Евгений Додолев - Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков

— В чем секрет успеха этой игры? В тяге наших людей к знаниям, к шоу подобного рода, в желании передать с экрана привет дальним родственникам или еще в чем-то?

— Естественно, мы долго думали над тем, как сделать передачу, чтобы ее смотрели. Во-первых, самый притягательный элемент — это кажущаяся простота. Даже первый текст, который предварял программу, был такой, что она доступна всем — от школьника до академика. Это действительно так. Любой человек, когда появляется задание, волей-неволей начинает прикидывать свои варианты ответа. А уже когда открываются буквы.

Сидя дома, ты раскрепощен, ты ни за что не отвечаешь — и отгадываешь быстрее. И вот это чувство самоутверждения, которое охватывает всю страну по пятницам с 8 до 9 вечера, — это колоссальное ощущение, я энергетически его чувствую. Другое дело, когда люди появляются на игре, и вот тут вступают в роль совершенно другие психологические законы. Во-первых, масса отвлекающих факторов. Это и публика, это и барабан, который крутится, и люди смотрят, как завороженные, на верчение барабана, на очки, забывая о табло. А потом, когда поднимают глаза, остается очень мало времени, чтобы назвать букву.

Можно, конечно, сказать: «Да, конечно, они идиоты, это видно всем». Отнюдь нет! Потому что в таком же состоянии на игре окажется любой человек. Еще раз подчеркну: психологическая атмосфера во время записи программы совсем другая, нежели когда ты сидишь дома. И в принципе мне все равно, кто будет играть: девять академиков, девять профессоров, девять докторов наук — результат будет аналогичный, все зависит только от степени трудности задания.

Я всех участников игры очень люблю — это изначально. И я отдавал и отдаю себе отчет в том, что в принципе успех игры зависит от них на 90 процентов — как они раскрепостятся, как будут себя вести, как будут улыбаться: глаза, жесты, мимика. Это все в комплексе играет на конечный результат. И потом, юмор имеет две крайности. Одна крайность — ну, не оскорбить, а поддеть человека, иногда с желанием унизить в какой-то степени (это такой достаточно распространенный вид юмора у нас). А с другой стороны — юмор, который заставляет человека реагировать в положительном отношении и мобилизовать себя, чтобы ответить. Вот это очень важно.

Естественно, какой-то сарказм был, потому что бывали ситуации, когда человек явно сам напрашивался. Я никогда не старался никого обидеть, даже подспудно не ставил себе такой задачи. А с юмором. С юмором веселее жить. Я ко всему в этой стране отношусь с юмором.

— Хоть и трудно оценивать себя со стороны, но можно все же сравнить себя или

Якубовича с западными ведущими?

— Нет, там все совершенно другое: другой юмор, другой менталитет общества. Нельзя проводить никаких параллелей. Там проще фабула игры. Нужно назвать какие-то элементарнейшие вещи, и он получает, по нашим меркам, суперприз. Нужно было адаптировать западную программу к нашей, потому что наш телезритель тоньше, умнее, как это ни парадоксально. Русская вековая культура все равно довлеет, как ее ни вытравливай из сознания людей. Все равно какие-то корни остались. И хоть кому-то кажутся эти задания простыми, они все равно идут от этих корней и рассчитаны на какие-то минимальные ростки этой культуры в людях, приезжающих на передачу. А это обыкновенные люди, там нет каких-то супервыдающихся личностей.

— Бытует мнение, что когда объявлялся конкурс, то на заднем плане создан был миф о твоей незаменимости. Настолько несравнимы были все молодые претенденты…

— Естественно, задней мысли такой у меня не было. Потом, когда стали показываться кандидаты на роль ведущего «Поля чудес», такая мысль возникла у многих. Здесь произошла парадоксальная, а может быть, и закономерная вещь. Когда человек смотрит на профессиональную, а значит, легковыполняемую работу, ему кажется: я сделаю то же самое, элементарно. И при собеседовании все было отлично: язык подвешен, реакция нормальная. Но когда человек брал микрофон, выходил в свет и начиналась игра — куда все девалось.

Конечно, многое приходит с опытом, но вот это изначальное: это легко, я это сделаю — губило всех. А вообще я этим ребятам благодарен, их вины здесь нет. Мы искренне хотели найти ведущего, я с каждым из них разговаривал, предостерегал, чтобы ни в коем случае не повторяли меня. И Леню предостерегал, чтоб он не смотрел мои программы. А сейчас мы с ним придумали несколько элементов, которые будут свойственны только ему, и если эти вещи сделает кто-то другой, — это будет просто дико. Постепенно мы начнем их вводить, и я думаю, зрители довольно быстро привыкнут.

— Листьев продолжает оставаться президентом программы?

— Это Леня придумал такой титул. Я совершенно обалдел, когда услышал в программе. Говорю: «Леня, какой президент?! У тебя крыша поехала. Ты брось свои конкурсы красоты.» Да, как ведущий я ушел, но руковожу программой, продолжаем работать вместе с Леней, с Наташей Чистяковой, которая призы выносит. Я заинтересован в успехе этой программы и сделаю все, чтобы при Лене она была не менее популярна.

— Новая программа «Тема» — совершенно другого плана.

— Я далек от того, чтобы с чем-то сравнивать, но мы хотим сделать разговорную программу типа «Донахью-шоу» с сюжетами на ту или иную тему. Уже само название позволяет затрагивать абсолютно любые вопросы. Не будем трогать только политику, хотя косвенно любая тема будет выходить на какие-то политические аспекты. Мы не будем конкурировать ни с одной из информационных программ, и темы у нас будут морально-этические, скандальные, любопытные и т. д.

— Влад, такой стандартный, но, считаю, довольно важный вопрос: много ли друзей?

— Друзей много быть не может. Есть несколько человек, которые остались от старой, дотелевизионной жизни. Когда человек становится известным, у него «друзей» по разному поводу появляется достаточно много. Но есть настоящие друзья (во всяком случае, как мне сейчас кажется), которые появились уже в этот период и которым я по-настоящему благодарен.

А товарищей — по работе, по совместному проведению времени — достаточно много. Я очень люблю красивых, умных людей с чувством юмора. И мне трудно общаться с теми, у которых этого чувства нет. Передо мной как будто стена сразу возникает. А вообще времени на общение практически не остается.

Читаю вечером, ночью. Когда в машине перемещаюсь — или читаю, или просматриваю бумаги.

— Про детей…

— Я должен сказать, что у меня есть двое детей от предыдущих браков. Я безумно люблю своего сына Сашку ивтоже время сознаю, что я не очень хороший отец и воспитатель, потому что крайне редко с ним вижусь. Но сейчас он уже подрос, во втором классе, и наши отношения будут складываться по-другому. Хочу заключить с ним контракт, чтобы он работал, мы с ним уже договорились.