Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

– Открывать огонь с большой дистанции, – тут же поясняет Покрышкин, – это стрелять в белый свет. Происходит большое рассеивание пуль. Чтобы бить врага наверняка, надо подходить к цели как можно ближе – на сто, а то и пятьдесят метров. У меня, например, оружие пристреляно на сто метров, и я стараюсь бить по кабине. Фиксирую вражеский самолет в прицеле и…

– Аллес капут, – подсказывает конец мысли подошедший Андрей Труд.

Все улыбаются. Покрышкин строго смотрит на Андрея, потом неожиданно широко улыбается и подтверждает:

– Так точно, товарищ гвардии лейтенант!

Ребята начинают дружно хохотать. Небольшая разрядка в занятиях тоже необходима.

Возглавив воздушно-стрелковую службу, гвардии майор Покрышкин стал по существу заместителем командира полка, причем и по другим вопросам. Молодые на земле от него ни на шаг – ходят за ним по летному полю, как цыплята за наседкой, прислушиваясь к каждому его слову, присматриваясь к каждому его жесту, подражая ему во всем, даже в манере говорить.

«Здравствуй, Саша!

Наконец-то почта стала работать нормально, и я без задержки получила от тебя письмо. Ты улетел, и жизнь для меня сразу поблекла.

Работы прибавилось и у нас. Из-за непрерывных дежурств по двое-трое суток не удается сомкнуть глаз. В голове постоянно только одна мысль – добраться до постели и уснуть.

Недавно я отличилась. Моя Таисия уехала в район авиабазирования за медикаментами, в пути у них сломалась машина и они заночевали в степи, благо, что сейчас тепло. Катю срочно вызвали на дежурство в штаб, и я осталась в нашем огромном и пустом доме одна. Темно. На улице ветер, грохочут листы железа на крыше, слышатся близкие разрывы бомб в Миллерове, которое немцы продолжают регулярно бомбить. В общем, обстановочка еще та!

Лежу на аптечных ящиках и прислушиваюсь к каждому шороху. Думаю, хоть бы пистолет какой дали, что ли! Страшно ведь одной.

Вдруг вижу: в темноте что-то мелькнуло. Вот опять что-то бежит по одеялу… Присмотрелась – мамочка родная, мыши!

Подскочила, стала лихорадочно одеваться, в голове только одна мысль – бросить все и бежать в санчасть. Оделась, и уже на пороге меня как током ударило: здесь ведь Таина аптека, у нее там медикаменты, спирт, перевязочные материалы, инструменты. Не дай бог что-нибудь пропадет – все, не миновать Таисии трибунала. Хороша же я буду – подведу самую близкую подругу! Нет, решила я, буду коротать ночь на аптечных ящиках, одетая, в сапогах, там меня мыши не достанут, но на душе зато будет спокойно.

Когда вернулась Тая и я ей все рассказала, она вполне серьезно заметила, что теперь она во мне уверена и что на меня можно положиться. Вот такой я «герой».

Часто думаю о тебе и скучаю. Здесь все мне о тебе напоминает. Иду тропинкой в санчасть и думаю: здесь мы шли вместе с Сашей. Даже не верится, что это было. Обо мне не беспокойся, тебя я не подведу. До свидания. Успехов тебе в твоем трудном деле и будь все-таки осторожнее. Не рискуй понапрасну. Крепко тебя целую. Твоя Мария».

14

Александр Клубов управлял самолетом уверенно и сильно. Не высказывая по своему обыкновению одобрения вслух, Покрышкин лишь коротко заметил: «Летать можешь, скоро пойдешь со мной ведомым».

Неплохо показал себя Трофимов, хоть и молодой, а напористый. Впрочем, чему удивляться – ведь за плечами у него уже семьдесят две штурмовки, тридцать два воздушных боя, девять самолетов, сбитых в групповых боях, и один индивидуально. Это был уже сформировавшийся воздушный боец.

Хорошо работали в воздухе лейтенант Цветков и старший сержант Голубев. Они цепко держались за Покрышкиным и четко повторяли все его маневры. Хотя Голубев был несколько педантичен – сказывался опыт инструктора в летной школе, тем не менее он демонстрировал быстроту реакции и высокий уровень внимания. «Отличный будет из него ведомый», – решил Покрышкин.

Чрезвычайное происшествие неожиданно случилось с Суховым. В одном из учебных полетов его «кобра» неожиданно сорвалась в штопор, и ему пришлось покидать ее на парашюте.

Исаев метал громы и молнии. Как это, без всяких причин разбить новенький истребитель. От сурового наказания Костю спасло только заступничество Покрышкина. Майор тут же собрал молодых и подробно объяснил, что происходит с самолетом, когда он штопорит. Движениями рук и ног Саша наглядно показал, как «кобру» надо вводить в фигуру и как из нее выводить, то есть как выводить самолет из обыкновенного плоского перевернутого штопора.

Ни словом Саша не обмолвился об этом ЧП – раз ученик допустил промах, это его недоработка.

Наконец он решил ввести в бой первую пару из числа нового пополнения – Трофимова и Клубова. Светает, на хронометре пять часов. Бледный худосочный месяц повис на очень высоком и чистом небе. Тонкий прозрачный слой тумана нехотя медленно отрывается от земли. Роса крупная, тяжелая, серебрится. Трава набухла, отяжелела от росы, не в силах шелохнуться. Скоро покажется солнце.

На аэродроме прохладно, четко слышны голоса техников, остро ощущается запах бензина. Группа уже построилась для предполетного инструктажа. Покрышкин сосредоточен и, как обычно, немногословен. Коротко напомнил задачи каждого при патрулировании, как держать строй, как действовать при встрече с бомбардировщиками, если они придут без прикрытия, как группа должна вести бой, если бомберов будут прикрывать истребители, и, наконец, как действовать, если встретят одних истребителей.

В заключение сказал:

– Неуклонно соблюдать отработанный план, в воздухе не болтать. Вы, Трофимов и Клубов, летите первыми из всей вашей группы. Смотрите же, не подведите своих товарищей, ведь они будут равняться на вас. Все! По машинам!

Солнце едва оторвалось от горизонта, когда они поднялись в воздух. Внизу простирались зеленые луга, синей стеной на юге виднелись плавни Кубани, бескрайнее, розовое от солнечных лучей море впереди да далекие контуры крымских берегов, смутно угадывающиеся в голубой дымке.

Клубов невольно залюбовался этой картиной, но тут же спохватился: в воздухе нужно быть предельно внимательным, это знает каждый, даже начинающий летчик.

Подошли к Киевской. Бурые всплески пыли, шапками покрывающие изорванные обстрелами траншеи, трассирующие струи, перекрещивающиеся в воздухе, – все указывало на то, что на земле шел интенсивный бой. К самолетам, не доставая их, тут же потянулись цепочки малиновых шариков – это трассирующими били немецкие «эрликоны».

Клубов был уже опытным летчиком, не раз видевшим с воздуха наземные бои во время штурмовок позиций противника. Но полет над полем боя на скоростном истребителе вызывал совершенно новые ощущения. Ему хотелось поскорее встретиться с «мессершмиттом», попробовать себя и новую машину в бою, но противник, словно чувствуя его нетерпение, не появлялся.