Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки - Рут Кокер Беркс
Гадая на картах, Мельба редко кому сообщала неприятные новости. Я пару раз привозила к ней своих ребят, и в их судьбах она увидела одну лишь смерть. Мельба рассказывала парням обо всем на свете, но ни слова о смерти. И только в конце обмолвилась, что их ждет долгая дорога. Вот и теперь Мельба явно очень осторожно подбирала слова.
– Хм, вижу его в окружении вина и веселья.
– Вина? – Митч пил только пиво. – Он почти не пьет.
– Я говорю о его жизни в целом, – уточнила Мельба. – Он умеет покутить.
Бонни засмеялась своим гортанным крякающим смехом.
– Не расскажешь ли нам, что здесь такого смешного? – Я многозначительно посмотрела на подругу.
– Ну а что? – сказала Бонни. – Я тоже люблю хорошо проводить время.
– Спроси его, где он развлекается, – произнесла Мельба.
Я не стала задавать Митчу вопросов: Мельбу явно подвел ее дар провидения, ведь Митч очень холодно относился к алкоголю. И не таким уж он был и весельчаком. Это его и выдало.
Спустя пару недель мне позвонила одна жительница Хот-Спрингса. В нашем городе она была среди первых красавиц, но когда-то ее бросил парень, который, как оказалось, был геем. При этом она восхищалась мной как человеком, защищающим интересы гей-сообщества.
В трубке слышалось прерывистое дыхание – уж так невтерпеж ей было поделиться со мной новостью!
– Мне очень неприятно сообщать вам об этом, – начала она.
Эта реплика означает, что твой собеседник только и ждал этой сладостной минуты…
– Я слышала, что у Митча есть девушка, – продолжила моя новая знакомая. – Врач из Техаса.
– Откуда вам известно?
– Вчера вечером у нас было собрание с соседями, – ответила она.
– И на повестке была моя кандидатура?
– Нет, просто к слову пришлось.
– Прямо на собрании?
– Нет, после.
Она начала рассказывать, но я ее остановила:
– Спасибо. Я понимаю, что пересказ всяких сплетен совершенно не доставляет вам удовольствия. Да и мне пора идти.
Я решила пощадить принесшую дурные вести женщину, чтобы не тратить патроны попусту: они пригодятся мне для Митча. Подъехав к его дому, я сразу же открыла огонь:
– Слышала, в одной из командировок у тебя было задание посеять достаточно овса, чтобы получить фермерский кредит.
– И тебе добрый день, – сказал он.
Оттолкнув Митча, я влетела в дом. За четыре года я провела там всего несколько минут. Наши свидания всегда заканчивались у меня.
– Девушка из Техаса? Ей ты тоже говорил, что однажды вы обручитесь?
Он даже не пытался оправдываться или все отрицать. Я заметила, что его глаза бегают по полке у меня за спиной. Обернувшись, я увидела их совместную фотографию. Они были счастливыми. За все то время, что мы с Митчем были знакомы, я никогда не видела его таким радостным.
– Ты издеваешься? – воскликнула я. – И это она?
Девушку было сложно назвать даже симпатичной. Она выглядела как ровесница его матери. Митч во всем признался. Ради нее он проезжал пять с половиной часов на машине в одну сторону, а мне говорил, что в Техас ему нужно по работе.
– Я слышала, она врач? – уточнила я.
– Мануальный терапевт.
– То есть она даже врач ненастоящий? – закричала я. – А вдобавок ко всему она выглядит ничуть не моложе твоей мамы. Поверить не могу, что ты променял меня на нее!
– А разве я должен выбрать кого-то одного?
Это меня добило.
– Пошел ты!
Я так разозлилась, что в конце концов Митч поднял меня и вынес на крыльцо. Он захлопнул за мной дверь, и я поехала прямиком к Бонни.
– Мельба была права, – сказала я, как только Бонни мне открыла.
– Да, обычно она не ошибается, – ответила Бонни. – Проходи.
Я уже начала постепенно остывать. Мне не хотелось, чтобы Митч смаковал результат своего ловкого предательства. Я попыталась сменить тему разговора.
– Хотела спросить, не поможешь ли ты мне с парой писем, – сказала я. – Хочу предложить Ассоциации торговцев кое-что устроить 1 декабря, во Всемирный день борьбы со СПИДом. Это день рождения Билли, поэтому…
– Рут, мне жаль, что у вас с Митчем ничего не вышло.
– С кем?
Бонни засмеялась. Я взяла ее за руку.
– Понимаешь, тот человек, тот мужчина, с которым я встречалась… Он считает, что я еще одумаюсь.
Бонни кивнула.
– И я одумалась, – сказала я. – Лучше уж быть одной, чем терпеть такое отношение.
– И ты вовсе не одна.
– Это правда. У меня есть ты. И ребята. И Эллисон. Но я все это время верила тому, что нам рассказывали в церкви: что мне нужен муж, чтобы у нас с Эллисон была полноценная семья. И я упорно пыталась найти себе мужа.
Мы помолчали секунд десять, и я выпрямилась на стуле.
– Так вот, письма. Мне нужно подобрать подходящую интонацию, а для этого мне нужен твой мозг…
Эпилог
Сейчас 2019 год. Через несколько недель мы будем отмечать День благодарения. А пока я, прежде чем отправиться в Хот-Спрингс, перебираю коробку со старыми фотографиями и газетными вырезками.
Вот письма, в которых мы с Бонни предлагаем Ассоциации торговцев провести мероприятие в честь Всемирного дня борьбы со СПИДом 1 декабря 1993 года.
Это – день рождения Билли.
А вот реклама во всю газетную страницу. Ее спонсорами стали все три городских банка. «ВРЕМЯ ДЕЙСТВОВАТЬ», – гласит надпись, рядом с которой нарисована красная ленточка.
Все это отголоски прошлого, которому я очень благодарна. У меня сохранилось письмо редактору газеты, которое впоследствии опубликовали. Под заголовком «Перестарались с информированием о СПИДе» Джордж У. Уилкерсон, владелец винтажного фотосалона, заявляет, что вышел из Ассоциации торговцев, «потому что ее представители поощряют проведение дня распространения информации о СПИДе». Джордж писал: «СПИД – это поведенчески передающаяся болезнь, и никому о ней рассказывать не надо. А единственный способ избежать заражения – сказать нет гомосексуализму и употреблению наркотиков. Разве по этому поводу стоит проводить отдельное образовательное мероприятие?»
Все эти события происходили около тридцати лет назад, и с тех пор что-то поменялось кардинально, а что-то не изменилось совсем. После того как не стало Билли, семья «Нашего дома» потеряла еще нескольких своих членов. Я видела, как черствеют те, для кого похороны стали привычным делом. У меня часто спрашивали, можно ли развеять прах возлюбленных на кладбище Файлс, и я отвечала «да», не зная, куда деваться от угрызений совести: я без конца бегала из одной больницы в другую, и времени на кладбище просто не оставалось. Я так и не смогла устроиться в какую-нибудь связанную со СПИДом организацию и продолжала работать в одиночку.
В конце 1995 года ученые разработали новый класс препаратов – ингибиторы протеазы, и с тех пор люди со СПИДом стали жить намного дольше. До нас новые лекарства дошли не сразу, но в конце концов они появились и в Арканзасе. А вместе с ними и «эффект Лазаря»: люди, которые, казалось, были обречены, вдруг получали шанс прожить долгую жизнь. Вот об этом мы с ребятами мечтали!
Только теперь влиятельным людям, пытавшимся заработать на СПИДе, стали совершенно не нужны мои услуги: не было умирающих, за которыми нужно было ухаживать. Я оказалась функционально устаревшей. «Спасибо за службу. Дальше мы сами». Экспертам было виднее, ведь им платили за знания.
Я стала гидом по рыбалке: мы с туристами уплывали на два, а то и на три часа. Я разносила по гостиницам листовки: «Сначала вы удивитесь: разве она умеет рыбачить? А затем будете готовы держать пари, что да». Дела шли неплохо, но постепенно туристы перестали приезжать в Хот-Спрингс. В 2000 году я наконец решилась переехать и погрузила все свои вещи в золотистый «Форд-Экплорер» – в итоге он оказался набит битком. Мне было грустно расставаться с кладбищем Файлс, но сам Хот-Спрингс, казалось, был только рад
