Людмила Петрушевская - Маленькая девочка из «Метрополя»

После выздоровления она устроила в Хельсинки большую выставку с демонстрацией фильма о своих муках и лекциями. Успех был огромный, как она призналась. Потом она выпустила роман об этом. И тоже имела грандиозный успех.

Лекцию такого же содержания об истории болезни она прочла и нам.

Я тихо работала над серией «Танго», экспериментировала. Мне позарез нужно было стекло. Ездила в Ютербог (для запоминания я его называла Компьютербог). Оказалось, что стекол в Германии не продают, не доверяя этот опасный материал простым людям. А в случае раскола они вызывают мастера (явный заговор монопольщиков-стекольщиков). Но местный завхоз герр Шульц выдал мне зеркало. Я заливала его и пол красками, делала многоразовые монотипии, пока оно в результате не раскололось. Пришлось продолжать на двух обломках.

Однажды ко мне на велосипеде приехала наша Мерил Стрип. Сделав круг по моей обширной студии, она увидела монотипии (они шли у меня под названием «Карнавал»).

— Зачем так ярко? — спросила она. — Не надо.

Действительно, зачем.

Спросом пользуются только дискретные, не действующие на нервы вещи. Никакие, спокойные. Которые, повторяю в какой раз, можно повесить над диваном.

Я собрала все эти работы и сунула их на нижнюю полку. Начала сначала. Работала ночами. Звучало танго моего детства. Танго голода и надежд.

Как передать это ощущение «ничего», все ушло, пустота, была война. Осталась только любовь. Только одна пара, обнявшаяся над бездной. В бездне.

Пустоту-то не изобразишь белым, нет.

Предчувствие не передашь черным.

Любовь не выразишь яркими пятнами. Это совершенно другое.

Но можно пробовать, пытаться. И вдруг что-то получится.

Я повесила объявление о своей выставке с датой. Отступать было нельзя.

В ночь на предпоследний день что-то начало получаться.

Удалось сделать пять работ.

Работа сама шла в руки, стояла глухая ночь. Музыка танго тихо звучала из магнитофона. Кругом на десятки километров простиралась тишина, только иногда в лесах лаяли лисы, а деревенские собаки откликались.

На обратном пути на ночной тропе, возвращаясь из студии, в свете фонаря я опять увидела метнувшуюся лису.

Тишина была именно что оглушительная (недаром так говорят!). В ушах стоял какой-то постоянный шум. Можно было оглохнуть. Я догадалась, что это шум текущей по сосудам крови, довольно назойливый.

Люди, возможно, часто страдают от тишины, включают музыку, например. Одна официантка в столовой (дело происходило на кинофестивале в Анапе), когда замолк магнитофон и мы наконец вздохнули спокойно, возопила: «Шо, уже похороны?!» и врубила музыку погромче.

Что влияет на работу, думала я, идя домой в этом звуковом вакууме и дрожа неизвестно от чего, от переутомления, может быть. Что приносит удачу? Есть мнение, что цвет у импрессионистов порожден был влиянием абсента (смесь алкоголя с наркотиками). И многие художники пытались повторить этот опыт, ставили его на себе. Без результата. ТО повторить не удалось.

Днем ко мне в студию пришел мой новый ученик, поляк из Берлина, писатель и режиссер Войтек. Это был мой первый собеседник здесь, первый язык общения, польский. Я, напрактиковавшись в «пиджин инглиш», иногда читала лекции по драматургии ему и его подруге, молодому писателю Клаудии, а перед самой-выставкой сказала своему новоявленному студенту:

— Пан Войтек, як ще пан мышли (как вы думаете), а зачем нужны ученики? По цо?

— Но по цо? — переспросил он.

— А по то, жебы помогать профессору.

Он поставлен был вырезать паспарту.

При этом глазки Войтека уперлись в ту полку, где лежали забракованные предыдущие листы с карнавалом.

— Цо то? — спросил он.

— Да это плохое. За яскравэ (слишком ярко).

— Пшепрашам пани, а цо пани з тым зроби? (Что вы с этим будете делать?)

— Но не вем на ражьже (пока не знаю). Чи пану сподобао ще? (Вам понравилось?)

— Но так. (Ну да.)

Когда он закончил свою работу и ушел, я вытащила листы с карнавалом, призадумалась, вооружилась ножом и линейкой и вырезала наиболее удачные фрагменты. Почему это я считала, что они слишком яркие? А, это влияние нашей Мерил Стрип. Молодец простой зритель Войтек.

На следующий день мы повесили выставку, т. е. Войтек прикладывал к стене работу, а я смотрела издали, оценивая ее местоположение. Прикреплялись работы двусторонним скотчем.

На открытие пришли все, был накрыт стол, и по моей просьбе (я поговорила с Мигелем-Хуаном заранее) было исполнено танго. Он танцевал его со своей семилетней дочерью, и впечатление было, что девочка Пикассо спрыгнула с шара и танцует с цирковым гимнастом…

Утром меня сволокли в реанимацию с сердечным приступом.

Когда я оттуда вернулась, все мне искренне радовались, выяснилось, что у меня много друзей, Виперсдорф улыбался.

За мной приехал мой сын Кирилл.

Когда я уезжала, на дорогу выбежали Войтек и Клаудия.

Я вышла из машины.

Мы обнялись.

Слово «никогда» не было произнесено.

полюшко-поленемецкое полебескрайние просторычистые хлебатут бы и запеть душекартина Рожкина«Шишь»

(Легенда Третьяковкиоговорка усталого экскурсовода)

ноо лес леснемецкий лес

ни куста!

посажено с умомне ряд в ряда синкопойне шеренгамикак у нас под Меленкамиа как-то вразбродвидимо все-такидля будущей красоты

но куда они подевалик примеру, цветы!

все аккуратноземля покрытатравкой невысокойтипа ковыль малорослый

а насчет цветов

я прошла и проехалана великеда километров десятьцветов несть!

а уж что говоритьо землянике-чернике!

да!но обнаружилисьподпольщикикустики малины

правда какие-то низенькиетипа полярной березки

малина стелющаясячтобы не увидалиМалина Хитрая

быстро покрылась цветамипо команде раз-два расцветай!

вернее, по командеайн-цвай

но как лесоводы этого добились?что ли почву снималикогда сажали

Кирюша говоритв бывшей ФРГв лесахземляники-черники-малиныгрибов-ореховв лесах немерено

только это у нихне естсяне приемлютдикого лесного

и все уходит в круговорот

как музыкальная школаномер семьоттуда выходятталантливые детипоступают в консерваториюзаканчиваюти устраиваютсяв седьмую школу педагогамиобратно

датут в лесах что-то неладномой инстинктдревней собирательницыбыл не утолен

все же я нашлагде-то на заросшейгоре компостанемного маковна рисование

а в пшеницетри поселениявасильков-бедняков

т. е. три корня

робко себя здесь чувствуетдикая природа

да и сами немцыредко голос повышаютзастенчивые тихиев знак приветствия не орута слегка помахивают руками

но зато у нихпобедоносная война

блицкригс васильками

в пустых древесно-стружечных лесахгде деловая зреет древесинаберезина соснятина дубнинавозник вопрос:а где же старый лес?во ист дер альте вальд?

нигде.тогда вопрос:быть может, здесь бои происходилитут три часа на танке до Берлинахорошие дорогигуте райзелеса сгорели?вон еще воронкине затянулисьза шесть десятков лет

ответ шофера:найн.

потом узналаиспокон вековздесь ростят не лесаа пиломатериалыи каждый разкогда сосну откормятей пояс вешаютхороший знак

что дело сделанои приговорвступает в силу

в пустых древесно-стружечных лесахгде деловая зреет древесинаберезина соснятина дубнина

там смертники зияют в поясах

утром в больницедве санитаркименя согнавши на стулубирают перестилаюткровать

а все эти дниуже месяцстоит страшная жаразасуха

и я слышуна улицечто-то шелестит

я вспоминаю слово «солнце»и спрашиваю остроумно

— Зоне нихьт?(т. е. солнца нет?)поскольку не знаю слова «дождь».

они поняли слово «зоне»и что-то «кльбль»ответили

при этом однащепоткойкак будтосуп посолила

аэто капает дождь

я спрашиваю дальше по-немецки— Температура?отвечают:— Цванцих!(ура, двадцать градусов).

я продолжаю беседу:— Температура таге?(т. е. температура день?)

отвечают:— Зибен унд цванцихь

т. е. двадцать семь

я:— Гут! Наин зибенд унд драйцих!(т. е. хорошо не тридцать семь)

смеются

тутв больницея заговорила по-немецки

по центральной площадигорода Ютербога(Восточная Германия)шла женщинав трусах и в майкев полном своем правежить как живетсявыглядеть как придется

никаких ухищренийгэдээровская спортсменканоски тапкив походкеследы инсульта

слегка приплясываетна левую ногусама от себя отстает

однако хоть и с оттяжкойно нацелена впередкак некая катапульта

через плечо перекинутатряпичная сумкапустая

известного фасонау наших алкашей с присказкойодна бутылка не звенитдве звенят не такзначит умещается три

холщовая сума простая

с такой только побиратьсяно экологически чистыйпродукт

лифчика женщина не носита зачемона в своем праве

а размер грудидо пояса

идеткак корабль под парусамино ветра нетупаруса обвислитакпереходим к основной мыслиосновноечто она все забросилаи не бреется

усы бородка каку Троцкогоидетместная хиппи

что есть то и имеетсянате глядитевсе без притворствачисто

а всего-товидимо болелатяжелой болезнью

гормональное лечение

а самосознаниедопустимкак у антиглобалиста

верность своей природе

гордостьумрем а не допустимлжи и притворства

честность прежде всегоидет и гордитсяпри всем народе

а народ привыкникто не удивляетсячто имеем то и годится

есть, есть у некоторыхстремлениебыть себя хужеизрезать рожувколоть булавки сережкив язык в бровь в пупоки даже ниже

побриться налысоизукрасить всю кожулевакибригате ротекрасная бригада

но не по части терактовпожиже

однако попробуйте вот такбезо всякого маскарадагрудь усы бородатрусы носки тапки

она шла такя шла в шляпке

соблюдая приличиякак дама из Амстердамау меня тоже свои принципыя с утра не евши

мы рассталисьона скрылась в местном банкеа я пошла на автобус

она исчезла навекипростоволосая лысоватаякакой-то ковыль облетевшийна головушке

сама в трусахне скрываясвоинеравноценные голые ноги

погодите-погодитевсе мы человекисами дойдететогда поймете

душу свободнуювольнуюв конце дороги

Как это делается