Реймонд Пристли - Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта

Когда все это выяснилась, мы как раз приближались к концу следующей банки сухарей. Духовку предали анафеме, сняли и выбросили, а вместо нее смастерили из сухарной банки новую. С того времени все, кроме Дикасона и Браунинга, пошли на поправку. Дикасон поправился окончательно и избавился от последствий отравления только после того, как мы покинули пещеру и перешли на половинный санный рацион, Браунинг же так и не выздоровел и продолжал с каждой неделей слабеть, пока не появилась возможность посадить его на диетическое питание. Но в его случае птомаиновое отравление накладывалось на старую болезнь, и трудно сказать, где кончалось одно и начиналось другое.

Несмотря на болезнь, жизнь в пещере шла своим чередом. Когда дежурить выпадало кому-нибудь из больных, тот для бодрости накачивался лекарствами и выполнял свои обязанности, если же ему было совсем невмочь, товарищи делили его работу между собой.

В первую же неделю месяца мы взялись за подготовку мяса для санного похода. Объем работы дежурного резко возрос. Но это ни у кого не вызывало возражении, так как обещало свободу передвижения и возможность перемен в нашей жизни к лучшему, хуже ведь быть не могло, в этом мы не сомневались. Всех обуревало желание как можно скорее подготовить мясо, в партии даже возник дух соперничества, каждый дежурный стремился превзойти своего предшественника. Я намеренно откладывал для санных рационов одну мякоть, теперь ее оттаивали около, внутри и наверху новой духовки и резали на кусочки диаметром около полудюйма [1,3 см]. Как только мешок с мясом заполнялся, его выносили из пещеры и клали под булыжник, с подветренной стороны, далеко за нашей пещерой. Отсюда его предстояло грузить уже прямо на сани в день старта. Постепенно склад рос, и наконец здесь выстроились в ряд восемь мешков по сорок две кружки мяса в каждом - недельный рацион для троих человек. Итак, у нас образовался четырехнедельный запас мяса на шестерых. В наших забросках такого количества не было - испытывая в этом крайнюю нужду, мы забили еще двух тюленей.

Кроме мяса для супов, из тюленины нажарили много бифштексов для завтраков. Увы, как показало будущее, это была попытка с негодными средствами. Но об этом ниже.

Сало разрезбли на полоски длиною около шести дюймов [15,2 см] и дюймов двух [5,1 см] в поперечнике, так как было решено придать каждым саням разделочную доску и нож, чтобы можно было в любое время отрезать кусок этого чрезвычайно питательного продукта. Все сало уложили в ящик из венесты, в котором прежде хранился сахар. Такой способ перевозки вполне оправдал себя.

Как только мы оправились от птомаинового отравления, дни, заполненные подготовительными работами и предвкушением похода, полетели быстро. И хорошо, что так, потому что тягу пришлось уменьшить - иначе мясо слишком медленно оттаивало, - а сидеть в ледяной воде, с воспаленными глазами и мокрым носом - удовольствие относительное.

Десятого сентября я впервые с начала месяца выбрался из пещеры и понял, равно как и мои спутники, что болезнь нас вконец подкосила. С большим трудом я дотащился без остановки от пещеры до припая и обратно, а взвалив на спину две упаковки мяса для похода, почувствовал смертельную усталость и был счастлив, когда смог выпить горячей воды, заменявшей нам в последнее время ленч. Она отдавала салом, морскими водорослями, пингвинятиной, в ней плавали оленьи волосы, одним словом, в обычных условиях этот напиток мало кого соблазнил бы. Но после отравления нас томила жажда, чтобы утолить ее, выпили бы и не такое.

Одиннадцатого я решил навестить склад с геологическими образцами, зарытыми партией Левика в снег рядом с "Вратами Ала". Но не тут-то было: последние пурги полностью замели это место, опознавательные знаки исчезли.

Между тем там находились почти все трофеи летнего путешествия, их необходимо было отыскать, и в следующий погожий день - 17 сентября - Абботт и я снова пошли к месту старого лагеря и в течение двух-трех часов безуспешно пытались найти склад. К сожалению, работа лопатой вызвала у меня легкий рецидив, пришлось рано кончить. Возвратившись в Убежище Эванс, я пошел на берег, чтобы вырубить мозги из черепа убитого тюленя, но на припае увидел живого тюленя и тут же вернулся за топором и ножом. Со мной пошел Браунинг, вместе мы убили, освежевали и разделали животное. Возились долго - и сил было мало, и ножи очень тупые, и ветер настолько холодный, что приходилось чередоваться: один грел руки во внутренностях тюленя, другой тем временем работал, пока пальцы не отказывались служить. Мы справились со своим делом как раз к возвращению товарищей, откопавших сани, и принесли кусок печени для супа. После болезни печень никого не привлекала, но эта, свежая, несомненно была безопасна и после длительного воздержания показалась нам необыкновенно вкусной. Ужин всем очень понравился еще и потому, что я, уступив уговорам, выдал по лишнему сухарю, так как позади остался чрезвычайно тяжелый рабочий день.

Вот тогда-то Браунингу и разрешили варить для себя суп на одной пресной воде. В результате его состояние сразу резко улучшилось. Однако улучшение носило временный характер, постепенно он вернулся к прежнему самочувствию, а с начала санного похода непривычные усилия вызвали у него даже легкий рецидив. Его здоровье внушало самые серьезные опасения, но Левик не спускал с него глаз и не позволял ему ускорять темп ходьбы даже на спусках. Всем было ясно, что Браунинг может не перенести похода, но суп на пресной воде, хоть и не принес окончательного исцеления, безусловно, помог ему сохранить силы.

Двадцатого мы предприняли еще одну попытку отыскать образцы, на сей раз успешную. Счастье улыбнулось Кемпбеллу, и было даже обидно смотреть, как он пришел, копнул тут, копнул там и обнаружил образцы за пять минут, после того как мы с Абботтом несколько часов трудились не покладая рук. Впрочем, мне было безразлично, кто их нашел, лишь бы они нашлись, и в этот день впервые после начала поисков у меня было нормальное, или почти нормальное, настроение. В конечном итоге временная потеря образцов стала скрытым благодеянием, так как заставила нас как следует поработать киркой и лопатой на свежем воздухе, и эта полезная нагрузка явилась необходимой тренировкой перед походом по берегу, которой мы, конечно, не стали бы заниматься, не будь у нас к тому достаточно сильных стимулов.

Двадцать первого появился наш старый приятель - западный ветер, сильный, с метелью. Досадно, конечно, было снова засесть в неуютной пещере, но мы использовали вынужденное безделье для завершения подготовки к походу.

Тщательнейшим образом осмотрели и зачинили палатки; усилили верхушки стоек; залатали ветрозащитную одежду и спальные мешки. Я тем временем паковал остаток продуктов - мясо уже лежало наготове - и выносил мешки на склад за нашим домом. Пристрастная ревизия припасов показала, что их расходование точно соответствовало плану. В начале зимы я подсчитал, что у нас должен остаться половинный рацион сухарей, какао, шоколада, пеммикана и сахара на 28 дней; так оно и было, только шоколада не хватило на один день. Кроме того, у нас осталось немного "Оксо", его можно было вместе с салом запускать в утренний суп, а пеммикан - только в вечерний.