Вацлав Янечек - С автоматом в руках

- Там можно поставить хотя бы двоих. Это уже группа.

- Двоих или десятерых, но я свой участок приведу в готовность уже четырнадцатого сентября. Главное внимание надо уделить этим тропинкам перед перекрест ком, - решил Олива.

Цыган хорошо знал Ивана и был совершенно спокоен за район Двура. О Гути же он позаботится сам. Заранее, как и Иван, он обойдет там все и то же самое посоветует сделать Стромеку. Ребята тем временем гоняли мяч на площадке перед заставой, выдумывали разные изысканные кушанья, но прежде всего ждали.

В тот день лесовские пограничники очень рано собрались в канцелярии у дежурного по роте. На станции КНБ подчиненные Зимы, коротая время, ждали сигнала от Цыгана. Восемь человек прибыло из Марианске-Лазне, а из Тахова приехали два сотрудника контрразведки.

Цыган встретился с ними на станции. Выход он назначил на восемнадцать часов. В девятнадцать следовало быть на месте. Яниш распределил подкрепление по группам. Сам Зима оставался на станции у телефона, для ночных дозоров он уже не годился. Ужин, назначенный на пять часов, быстро закончился. Мачеку пришлось готовить пищу на два дня и выдать ее пограничникам с собой: никто не знал, когда закончится операция.

В путь отправились к вечеру. Одни группы пошли задворками, другие - по дороге, остальные вышли несколько позже. Цыган не хотел устраивать в деревне излишнего переполоха, чтобы не вспугнуть связного вражеской группы, который, возможно, мог быть и здесь.

Сам он с Густой и одним сотрудником государственной безопасности из Марианске-Лазне направился к Гути. На заставе остался один Гофман. Он ругался на чем свет стоит, но наконец все-таки понял, что кто-то должен остаться.

Съестных припасов Цыган нес с собой больше чем достаточно. Тетя Благоутова приготовила ему столько еды, что от половины ему пришлось отказаться. Она смотрела на него испуганно и в то же время сочувственно, хотя и не знала, что ему предстоит: он им сказал только, что на несколько дней уходит из деревни.

- Будьте осторожны, Вашек. И возвращайтесь поскорее, - сказала тетя Благоутова, когда они прощались, и окинула его заботливым взглядом. Да, опасная профессия у того, кого выбрала Славка...

- Послезавтра, тетя, я вернусь обязательно, - улыбнулся он.

Когда стемнело, Иван Олива распределил обязанности в своей группе, улегся у пулемета на ароматный мох и закурил последнюю сигарету. Ночь предполагалась темной, поэтому курить запрещалось. Внизу, у воды, в холодном тумане, со своими людьми залег Роубик. Он расставил их так, чтобы контролировать всю долину. Через чащу никто не пойдет, так как шум сразу же выдаст нарушителя. Таким образом, оставались только тропинки вдоль ручья и перекресток возле Лесова. Их он взял под контроль. С людьми из своей группы он наладил простую связь - с помощью тонкой веревки, привязанной к руке. Стромек со своей компанией устроился весьма удобно - под крышей полуразрушенной мельницы. Отсюда дорога и тропа просматривались наилучшим образом.

Цыган выставил два дозора возле Гути, чтобы перекрыть нарушителям путь в деревню. Со своей группой он расположился в пустом доме, откуда без труда можно было наблюдать за ближайшей опушкой леса. Ветер прекратился, только тихо шумел лес. Тишина стояла такая, что они сразу же должны были услышать любой подозрительный звук. Густа поставил свою автомашину под крышу расположенного неподалеку амбара. Внизу, в деревне, лаяли собаки. Это был их обычный вечерний концерт. Ребята Цыгана и Стромека могли и покурить. Для этого они ходили в коридор, откуда огонек спички не был виден.

До утра на всем участке ничего не произошло. Когда рассвело, Густа потихоньку поехал к заставе разузнать ситуацию. У соседей ночь тоже прошла спокойно. Командирам групп нужно было позаботиться об отдыхе своих подчиненных. Спали по очереди на месте: один спал, другие в это время продолжали наблюдение. Никто ведь не говорил, что нарушители должны перейти границу обязательно ночью. Цыган считал, что такая попытка может быть предпринята и днем.

Зловещие ночные тучи исчезли. Был замечательный теплый осенний день. Высокий синий небосвод оставался чистым с утра до вечера.

- Будет холодная ночь, - высказал опасение Густа.

- Зато ясно, - заметил Цыган. - А наверное, черт возьми, что-нибудь этой ночью все-таки произойдет!

Все с нетерпением ждали вторую ночь. День тянулся долго. Ели урывками, хотя еды хватало. Ребята делились друг с другом своими запасами. Густа привез чай во фляжках, так что ребята Цыгана от жажды не страдали. Хуже было в этом отношении тем, кто расположился внизу, у леса...

Вторая ночь и в самом деле была холодной и ясной. Спать никому не хотелось. Олива днем проверил свои сети и громко проклинал какого-то зверя, который в первую же ночь их порвал. Иван, конечно, как опытный пограничник, хорошо знал, что сделал это именно зверь. Подтверждением тому служили и следы, оставленные во влажном лесу.

Наступила полночь. Всюду было совершенно спокойно. Деревни спали, только вахмистры бодрствовали в темноте и ждали. Некоторые уже начали сомневаться в достоверности "проверенных сообщений". Если до утра ничего не произойдет, значит, вся эта затея впустую. А когда наступил рассвет, всем стало ясно, что опять ни один человек не пытался перейти границу.

И Тахов молчал. Ни звука. Запасы еды подходили к концу, питья - тоже. Операция же должна продолжаться до тех пор, пока не будет получен приказ. Что делает Бук? Известно ли ему что-нибудь? Ребята беспокоились, нервничали, но ждали. До полудня Цыган разрешил ребятам из своего дозора поспать. Сам он, опершись подбородком о пулемет, внимательно наблюдал за опушкой леса и дорогами, ведущими к деревне. Вот проехали мимо на велосипедах несколько лесорубов. Они и не подозревают, что за ними ежедневно наблюдает замаскированный дозор. Вот из лесу вышла косуля и стала пастись на ближайшем лугу. Заяц прискакал почти к самому дому полакомиться сладким клевером. Двое из ребят Цыгана тем временем спали в комнате, держа в руках оружие. Густа растянулся на сиденье своей автомашины. В полдень Густа сменит Цыгана.

После полудня Яниш лег спать. Из еды уже ничего не оставалось. Такое же положение было и в группе Стромека, расположившейся внизу, на мельнице. Хуже всего, что кончились сигареты. До Лесова было рукой подать, а курить нечего. Мимо мельницы шли на работу люди. Вот бы остановить их, попросить сигарету, но Стромек не сделал этого, не вышел из своего укрытия и другим не разрешил.

Иван Олива находился под Двуром. Он наблюдал за домом лесничего. Запахи кушаний, которые готовила жена Прокеша, раздражали его. Он испытывал голод.