Юрий Ампилов - На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)

Поначалу все шло хорошо, и вежливый обходительный стюард-голландец, от которого слегка отдавало «голубизной», на нашу просьбу «дабл виски» безропотно наливал двойную порцию. На третий раз он произнес:

– Извините, виски кончился.

– Это ваши проблемы, – тут же ответил Григорий.

– Может, Вас устроят водка или коньяк?

– Нет, будьте добры, виски.

Стюард исчез и надолго. Другие «брошенные» пассажиры бизнес-класса стали тоже недовольно шарить глазами по сторонам в поисках обслуживающего персонала, поскольку у них долго не забирали использованную посуду, и это стало доставлять им неудобство. Появилась другая стюардесса, собрала подносы, а нашего стюарда все не было. «Наверное, решил отсидеться до конца рейса», – пошучивали мы.

– Мужики, не парьтесь, он все равно не принесет. Хотите хорошей водки? – предложил наш российский бизнесмен монголоидного вида.

– Нет, спасибо, – ответил Григорий, – будем ждать.

Спустя минут сорок появился наш «голубенький» с необходимым объемом требуемого напитка.

– Взял из запасов следующего рейса, – пожаловался он.

– Давно бы так, – ответил Григорий, – ведь можете, если захотите. Теперь будем всем говорить: «Летайте самолетами KLM».

По прилету в Амстердам нас встретил симпатичный высокий голландец Роб Артс лет тридцати с небольшим. С ним мы потом сотрудничали много лет в рамках европейского проекта «Инко-Коперникус», выпустили в соавторстве монографию на английском языке и до сих пор поддерживаем приятельские отношения.

Офис института геоисследований, входившего в систему многопрофильного научно-исследовательского холдинга TNO, располагался в небольшом симпатичном университетском городке Дельфт, в часе езды от Амстердама. В центре старого города со средневековым обликом находилась главная торговая площадь – Маркет платц, а рядом возвышалось старинное здание ратуши с высокой красивой башней. Весь город смотрится, как игрушечный, из иллюстрированной книги сказок. Очень много людей на велосипедах – и молодых, и пожилых. Впрочем, по всей Европе на дорожных разметках выделены отдельные полосы для велосипедистов. И туда ни за что, даже в случае самой тяжелой пробки, не заедет автомобиль. Разве что кто-то из наших русских водителей захочет добровольно отдать колоссальный штраф. Но куда там! Наши дорожные хамы с толстыми кошельками, на которых в Москве нет управы, попадая туда, трусливо пождимают хвост и ведут себя за рулем на дорогах смирно, соблюдая все правила. Знают, что если предложишь полицейскому взятку, как по привычке нашему «гаишнику», – сразу тюрьма. Вот бы у нас так.

По вечерам общались с коллегами за ужином в национальных индонезийских или китайских ресторанах, где очень вкусно готовят. Наш старый знакомый Ганс Коттеринк, стоявший у истоков заключенного контракта, также участвовал в этих дружеских беседах. Мы говорили не только о работе, но и об увлечениях, музыке, культуре, футболе и просто о том о сем. По обоюдному согласию пришли к выводу, что между русскими и голландцами очень много общего, причем гораздо больше, чем между голландцами и немцами, живущими по-соседству. Недаром нашему Петру Первому оказался близким и понятным исторический дух голландцев, и именно от них он взял очень много для России. Не помешало бы вновь поучиться уму-разуму у этого маленького и трудолюбивого народа.

Позже я несколько раз приезжал в Дельфт один согласовывать с Робом Артсом промежуточные результаты совместных исследований, поскольку в конце у нас должен был быть подготовлен общий окончательный отчет перед Европейской комиссией, финансировавшей проект. Роб был настолько душевным и открытым человеком, что с ним всегда было очень легко найти взаимопонимание. Он жил один, снимая двухкомнатную квартиру на окраине Дельфта. По молодости во время учебы в Париже женился на француженке, но, прожив с ней непродолжительное время, вскоре развелся и, по словам Ганса Коттеринка, сильно переживал это событие. Действительно, в тот период я не наблюдал рядом с ним никаких подружек, и это при том, что он в свои 32 года был просто красавцем. Слава богу, вскоре Роб нашел себе верную подругу и не так давно женился на ней после нескольких лет совместной жизни. Во время моего приезда в декабре 1997 года у него гостил американский друг Пол со своей супругой. Вечером в день моего очередного визита в TNO Роб забрал меня из гостиницы на своем «Пежо», потом мы вместе заехали к нему на квартиру, взяли Пола с супругой и отправились в Гаагу поужинать в ресторане. Голландия – страна небольшая, и в порядке вещей для разнообразия съездить поужинать в другой город за несколько десятков километров, когда к тебе приехали гости. Тем не менее, поездка заняла около часа в один конец. Приехав в Гаагу, выбрали индонезийский ресторан прямо на берегу штормящего Северного моря. На темной набережной, освещенной несколькими фонарями, дул пронизывающий декабрьский ветер, в самом же ресторане, в изысканной восточной обстановке и под тихую музыку, было тепло и уютно. Блюда были исключительно вкусны и оригинальны. Роб, находившийся за рулем, ограничился бокалом пива – максимально допустимой и официально разрешенной дозой, а мы втроем с удовольствием продегустировали несколько хороших вин. За разговором не заметили, как пролетело время. Всякий раз убеждаешься, что ни во взглядах обычных людей в разных странах, ни в их отношении к жизненным ценностям почти нет серьезных различий и противоречий. Гораздо больше их между соседями в своем собственном подъезде. А все эти барьеры между людьми искусственно создаются в своих странах политиками и власть имущими, куда стремятся по преимуществу люди, неспособные реализоваться профессионально в силу своего невысокого интеллекта и потому действуют они крайне неуклюже, нанося в конечном счете вред как своим народам, так и цивилизации в целом.

В эту декабрьскую поездку Ганс Коттеринк в очередной раз обеспечил мне часть культурной программы в выходные дни, показывая другие близлежащие уголки Голландии. С особой любовью он познакомил со своим родным городом Ляйденом и старейшим в Нидерландах Ляйденским университетом, где прошла его студенческая молодость. В Ляйдене жил и творил Рембрандт, и его дом сохранился. Рядом с Собором святого Петра, в верхней части одного из домов, неожиданно увидел написанное крупными буквами четверостишие Марины Цветаевой. Как оно здесь оказалось в композиции голландских построек? Непонятно.

С интересом осмотрели музей внутри очень большой старой мельницы, возведенной еще в 1742 году. Это огромное инженерное сооружение, где все до мелочей продумано и нет ничего лишнего. Голландия – это вообще страна мельниц. Почти в любой точке страны, где дома не загораживают горизонт, оглядевшись, можно насчитать с десяток мельниц. Но отнюдь не все они мололи муку: столько не собрать ее на небольшой территории. Большинство мельниц выполняло функции насосов и попросту откачивало воду, которой в этой низменной стране чрезвычайно много.