Гарольд Лэмб - Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока

Несколько дней, пока наводили мост, устад Али Кули хорошо стрелял из пушки. В первый день он выпустил восемь ядер, во второй день – шестнадцать; так он стрелял три или четыре дня. Этими ядрами он стрелял из пушки, называемой Гази, то была та самая пушка, из которой стреляли во время войны с нечестивым Сангой; оттого ее и назвали Гази. Устад Али Кули поставил еще одну пушку побольше, но выпустил всего одно ядро и пушка сломалась. Стрельцы тоже изрядно палили из ружей и опрокинули своими выстрелами множество коней и людей.

Афганцы, считая, что навести мост так быстро невозможно, издевались над нами. В четверг мост был готов. Небольшой отряд пехотинцев-лахорцев перешел на другую сторону; произошла незначительная стычка. В пятницу переправился пешим порядком особый отряд, стоявший в центре войска, а также йигиты с правого и левого крыла и стрельцы. Афганцы в полном вооружении, на конях и со слонами произвели натиск… бой продолжался долго: до послеполуденной молитвы. Ночью всех, кто перешел мост, перевели обратно».

Бабур признавал, что, отзывая свой небольшой отряд в первые часы субботнего утра, он руководствовался довольно странными мотивами. Ровно год назад он выступил из своего лагеря, расположенного возле озера Сикри, во вторник, в день празднования Нового года. Четыре дня спустя он одержал победу над Рана Сангой. Теперь, у переправы через Ганг, Бабур снова покинул свой лагерь в день Нового года и намеревался воздерживаться от серьезных действий против афганцев в течение последующих четырех дней – до субботы.

«В этот день мы переправили пушки на лафетах, на заре следующего дня вышел приказ людям переходить реку. Когда били зорю, от дозорных пришло известие, что враги бегут. Чин Тимур-султан получил повеление возглавить войско и преследовать врага. Для погони был назначен отряд под началом Мухаммеда Али Дженг-Дженга… На рассвете я тоже перешел через реку; верблюдов я велел перевести на переправе, которую видел ниже. В этот день, в воскресенье, мы стали лагерем в одном курухе от Бангармау на берегу пруда…

«В субботу… я прогулялся в Лакнау и, вернувшись, переправился через реку Гун и спешился. В этот день я совершил омовение в реке Гун. Не знаю, вода ли попала мне в ухо или это случилось от действия воздуха, но у меня заложило правое ухо. Это длилось всего несколько дней, и сильной боли не было.

За один или два перехода до Ауда от Чин Тимур-султана прибыл человек и сообщил, что враги стоят на той стороне реки Сирд и что следует прислать подкрепление. Мы выделили ему в помощь отряд в тысячу человек из йигитов, стоявших в центре войска под начальством Карача-хана… Как только Карача соединился с султаном, они без задержки перешли на другой берег реки. Врагов было человек пятьдесят всадников с тремя или четырьмя слонами, они не выдержали и побежали. Наши люди сбили нескольких из них с коней, отрезали им головы и прислали ко мне… Шейх Баязид бросился в чащу и спасся… Чин Тимур-султан вечером остановился на берегу одного пруда; в полночь они сели на коней и погнались за неприятелем. Проскакав курухов сорок, Чин Тимур-султан достиг того места, где находились домочадцы и родичи шейха Баязида, но те убежали. В этом месте преследователи рассыпались во все стороны.

Несколько дней мы простояли в этом месте, чтобы устроить и упорядочить дела в Ауде и окрестных областях. Говорили, что в семи или восьми курухах выше Ауда, на берегах реки Сирд, есть прекрасные места для охоты. Мы послали Мир Мухаммеда, плотовщика, осмотреть переправы на реках Гогра и Сирд, после осмотра он вернулся.

В четверг я выехал с целью поохотиться».

На этом месте дневник Бабура обрывается, и записи возобновляются лишь через пять месяцев. Однако из его повествования о последних неделях становится ясно, что сопротивление противников, обосновавшихся на берегах восточных рек, было сломлено. Судя по всему, Бабур надеялся, что эта кампания будет последней. В начале лета 1528 года его владения простирались более чем на тысячу миль от горной гряды Бадах-шана вплоть до слияния Ганга с рекой Гогра. Для Бабура настало время задуматься о том, каким будет его правление.

Глава 8 Империя Великих Моголов

Гульбадан отправляется в Агру

После того как закончился сезон дождей и были сломлены последние силы сопротивления, падишах Хиндустана вызвал из Кабула свое семейство.

К тому времени две старших тетки, ветераны самаркандских скитаний, уже прибыли в его новые владения, откликнувшись на обращение падишаха ко всем потомкам Чингисхана, в котором он призывал их прибыть к его двору в Агру. Воссоединившись со своей семьей, Бабур окончательно разорвал нить, связывавшую его с Кабулом. Старшие сыновья остались в своих прежних владениях, порученные попечению Ходжи Калана. Остальные домочадцы упаковали свое имущество и выступили в путь, направляясь к Хайберу в сопровождении слуг и охраны.

Они везли с собой тщательно выбранные подарки, чтобы преподнести их Бабуру, и ломани себе головы, пытаясь угадать, что он задумал. Гульбадан, которой в те дни было около шести лет – почти столько же, сколько самому Бабуру во время его первой поездки в Самарканд, – путешествовала отдельно от своей матери, в обществе госпожи Махам, главной жены. Остальные, в том числе Ханзаде и афганская госпожа Биби Мубарика, ехали следом. Такое разделение могло объясняться внутренними распрями в гареме. Однако в памяти Гульбадан, которая была еще слишком мала, отложилось лишь воспоминание о главном событии этой поездки, которым стана для нее встреча с отцом.

«Я, самая незначительная особа, вместе с Госпожой отправилась выполнить свой долг перед отцом. Когда Госпожа прибыла в Сад Птиц в окрестностях Куила, оказалось, что нас ждут два паланкина и три всадника, которых прислал Его Величество. Она поспешно выехала из Куила и направилась в Агру. Его Величество намеревался выехать в этот сад ей навстречу. В час вечерней молитвы некто пришел к нему и сказал: «Я только что видел Ее Высочество на дороге, неподалеку отсюда». Мой царственный отец не стан дожидаться, пока ему подведут коня, и поспешил туда пешком. Он встретил ее возле дома моей матери [этот дом отдали матери Гульбадан позднее]. Она собиралась выйти из паланкина, но он не хотел задерживать ее и вместе с ее носилками дошел пешком до самого дома.

Затем, когда они поздоровались, она пожелала, чтобы я еще засветло явилась засвидетельствовать ему свое почтение. В тот день нас сопровождали девять всадников с девятью запасными лошадьми, окружавшими паланкины, посланные нам падишахом, а также около сотни моголов из личной прислуги Госпожи, на прекрасных конях и в нарядной одежде, так что на них было приятно смотреть.