Виктор Буганов - Булавин

— Верно. А сейчас, как мне известили, казаки в Черкаском кричат в круге, достальных воров булавинцов выдать не хотят и тем противность показуют великому государю.

— Кричат, господин майор, да не все. Покричат и перестанут. Погоди малое время, и тех воров мы пришлем к великому государю.

— Медлить не для чего. Надобно, чтоб в Черкаском мне отдали не только тех воров и заводчиков, а всех их, воров, мне отдали, чтоб впредь не отрыгнулось.

— Так и сделаем, господин майор, как указываешь.

— Также вам раденье показать и переловить пущих заводчиков Беспалого, Голого, Драного (князь запамятовал, что Драный погиб в бою у Кривой Луки. — В. Б.), Некрасова, сына Лоскута и других таких же по всем станицам заводчиков.

— Согласны мы, господин майор.

— Также которые городки по Донцу, и по Айдару, и по Медведице, и по Хапру, и по Базулуку, кроме воровства, ничево в них нет, и надлежит его величеству верность показать. А повинная, с которой ты пришел, Я какая эта повинная? Слова одни!

— Твоя правда, господин майор. Так и будем поступать всем Войском. Только это при полках государевых зело надежно делать.

Поздеев Большой, один из заговорщиков-предателей, понимал, что ситуация на Дону не такова, чтобы немедленно всех повстанцев хватать и выдавать карателям. Новая черкасская старшина не надеялась на свои силы и способности. Уповала на царские полки, чтобы справиться с булавинцами после гибели самого Булавина.

Царские же полки продолжали неумолимо, со всех сторон наступать на Дон, Придонье, Украину, Поволжье и другие места, где продолжало бушевать восстание. Летом этого года повстанцы продолжали борьбу в Козловском, Тамбовском, Борисоглебском уездах. Появились и в других — Верхнеломовском и Нижнеломовском. Волконский, козловский воевода, пришедший еще в конце июня к Долгорукому под Валуйки, обеспокоен положением в своем уезде, из которого вынужден был уйти со своими драгунами по приказу командующего, и во всем «тамошнем крае»:

— Сего июня 29-го числа, — пишет он Меншикову, — получил я ведомость, что воровские калмыки в сем июне месяце, после нашего отъезду, подъезжая воровским наездом по подсылке Булавина, Танбовского уезду в селах, которые от Танбова в 15-ти и в 5-ти верстах, одного на заставе дворянина убили до смерти, а иных многих ранили, также многих з женами и з детьми в полон побрали, а домы их жгли и разорили, и пожитки и всякую скотину, и лошадей пограбили. И от Танбова-де за несколько верст в близости, в степи колмыков и козаков тысячи с полторы человеков, собрався, стоят.

Недели полторы спустя он снова информирует светлейшего о повстанцах из тамбовцев, в числе коих — и те, кто принадлежит князю:

— Вашему сиятельству во известие предъявляю о возмущении во единогласии к воровству злаго намерения вора Булавина ис танбовцев, служилых и волосных крестьян, такжо черкас, которые поселены на имя Вашего сиятельства (в селах и деревнях Тамбовского уезда, пожалованных Меншикову. — В. Б.). А имянно оных воров было во отложении к их воровству в разных селах и в деревнях дворов сот с 7 и больше. И от них было многое разорение и грабеж, и смертные убивствы.

В Тамбовском крае восстание, в которое включились многие сотни крестьянских и иных дворов, а жителей — и того больше, приняло довольно широкие размеры. К местным повстанцам присоединялись, усиливая тем самым их борьбу, булавинские казаки и действовавшие с ними вместе калмыки. Волконский досконально знает места жительства и действий повстанцев, жаждет предать их огню и мечу:

— И как вышеозначенное воровство донских и хоперских козаков прекратитца, и оным людем (тамбовским повстанцам. — В. Б.) за их воровство что Ваше сиятельство поволит чинить, чтобы впредь так делать иным было неповадно? Или поволит Ваша княжая милость оным людем умолчать до времени, покамест мне повелено будет ехать до Вашего сиятельства в армию? И тогда явне вашей княжой милости донесу, какова оные люди состояния и где, в которых местех их поселения.

В Тамбовский и Козловский уезды «для охранения тамошнего края» власти прислали полки Болтина (из-под Казани) и Гулица (с Донца). Они обеспечивали «успокоение» местных жителей. По пути сюда усмиряли другие места, охваченные восстанием.

Продолжались действия повстанцев по Волге, где они захватывали торговые суда и, по сути дела, овладели волжским путем. К булавинцам переходили многие работные люди с судов. Они участвовали еще в июне в осаде и взятии Царицына.

В начале июля повстанцы штурмовали цитадель, в которой отсиживался воевода Афанасий Турченин. До этого они в тяжелом бою у Сарпинского острова задержали солдатский полк Бернера, посланный из Астрахани на помощь Турченину. Сражение длилось с третьего часа пополудни до ночи, повстанцы потеряли до 800 человек, но заставили Бернера отступить к Черному Яру. Бернер, которого ранили в бою, потерял около полсотни солдат убитыми, более 140 солдат и офицеров были ранены. После этого повстанцы бросились на очередной штурм крепости — «наметав дров и всякого смоляного лесу и берест, зажгли и с великою силой приступили и тем огнем осадной городок взяли». Воеводу, подьячего и еще нескольких солдат казнили. В городе, теперь полностью перешедшем под контроль восставших, они установили порядки казачьего самоуправления.

К сожалению, среди местных повстанцев не было единства. После событий в Черкасске, окончившихся переворотом и убийством Булавина, в Царицыне собирается круг. Проходит он бурно, в криках и спорах. Его участники, а все они — не только собственно казаки с Дона, но и другие (работные люди, местные горожане и пр.) — стали называться казаками, не пришли к одному мнению по вопросу, поставленному Некрасовым и Павловым, их атаманами: что делать дальше? Первого из них поддерживали казаки, второго — всякая голытьба.

— Господа казаки! — серьезный и твердый голос Некрасова отчетливо звучал на царицынской площади, — Из Черкаского пришли худые вести: Зерщиков и иные старшины пишут, что по приговору всей реки Дону убили Кондратия Афанасьевича Булавина; а за какие вины, не сказывают. Войсковым атаманом избрали Зерщикова. А знатно, что зделано сие без нашего общего совету, изменно. И надобно то вызнать доподлинно, для чего, взяв в Царицыне артилерию, итти со всем на Дон, в Черкаское.

— Погоди, Игнат! — Павлов отодвинул его в сторону и вышел вперед. — Не спеши! Господа казаки! Того, что предлагает Некрасов, делать нам ненадобно.

— Правильно! Любо!

— Нет, неправильно! Надобно мстить кровь Булавина!

— Убили его напрасно!

— Убили, и теперь его не вернешь!