Михаил Калашников - Записки конструктора-оружейника

- Прошу соединить меня с маршалом Малиновским, - представившись телефонистке в Москве, попросил директор.

Через некоторое время абонент на другом конце провода вышел на связь. Короткий обмен приветствиями, и Иван Федорович изложил министру обороны суть дела.

- Родион Яковлевич, нам необходима ваша помощь. Прошу приостановить дальнейшие испытания единого пулемета Никитина - Соколова. У нас отработан аналогичный образец конструкции Калашникова, и мы готовы его выставить на сравнительные испытания.

Белобородов, послушав, что говорил Малиновский, утвердительно произнес:

- Да-да, опытные образцы изготовлены по просьбе Главного артиллерийского управления.

Еще пауза. Видимо, министр что-то уточнил и потом вновь вышел на связь с директором.

- Спасибо, Родион Яковлевич. Мы все представим в срок, - ответил Белобородов на последние слова Малиновского и положил трубку.

- Вы все слышали и, надеюсь, поняли, что вопрос будет решен положительно. - Иван Федорович опять внимательно посмотрел на всех и остановил свой взгляд на главном инженере. - Абрам Яковлевич, ваша задача - оказывать всемерную помощь в изготовлении образцов. Сроки жесткие. Сделайте все возможное. С товарищами из нашего министерства по принятому решению я буду разговаривать сам. Вопросы есть у кого-нибудь?

Не знаю, что за разговор состоялся у директора с представителями нашего министерства, но, полагаю, он был не из приятных. Пришлось, видимо, Белобородову выслушать немало нелестных слов о самоуправстве, о нежелании считаться с мнением ведомства. Сужу об этом по короткой фразе, которую однажды произнес Иван Федорович, когда мы вспомнили ситуацию, сложившуюся в ходе моей работы над единым пулеметом:

- Мне пришлось выдержать с ними настоящий бой.

К сожалению, противодействие нашей работе, преодоление барьеров, искусственно ставившихся перед нами, довелось выдержать и при отработке пулемета в заводских условиях, и в ходе его испытаний на полигоне и в войсках. Причем особенно усердствовали в этом некоторые сотрудники нашего министерства. И тому была веская причина. Единый пулемет Никитина - Соколова еще не приняли на вооружение армии, а ведомство затратило немалые средства, выпустив на одном из оборонных заводов большую партию этого оружия. Таким образом, создалось довольно щекотливое положение.

Но последнее слово оставалось за главным заказчиком, и не прислушаться к его мнению, заключениям и предложениям изготовители вооружения не имели права. Наши образцы допустили к сравнительным испытаниям. Опытные изделия изготовили на заводе в рекордно короткий срок. И мы впервые встретились на полигоне с конструкторами Г. И. Никитиным и Ю. М. Соколовым в очном соревновании.

Григорию Ивановичу Никитину тогда было за пятьдесят, и тридцатилетний Юрий Михайлович Соколов выглядел рядом со своим старшим товарищем, можно сказать, юношей. В их творческом содружестве проявился сплав конструкторской мудрости и молодой напористой инициативы. У Григория Ивановича, потомственного оружейника, был богатый опыт работы в конструкторском бюро, куда он пришел после окончания института в начале 30-х годов. Многое ему дали общение, совместная работа с такими известными разработчиками оружия, как Ф. В. Токарев, С. А. Коровин. На первых порах, да и позже, Никитин наряду с интересными конструкторскими разработками занимался исследовательским поиском. Соколов же участием в разработке единого пулемета, пожалуй, впервые заявил о себе как конструктор с большими потенциальными возможностями, что он позже доказал своими работами, став, как и Никитин, лауреатом премии имени С. М. Мосина.

Образец единого пулемета требовалось представить на испытания как на сошках, так и на станке. Вариант ручного пулемета на сошках мы успешно отработали. Сложнее оказалось с постановкой изделия на треножный станок для использования его в качестве станкового пулемета. Станка у нас просто не было.

С просьбой выделить нам один станок конструкции Са-моженкова (именно на него поставили свой образец Никитин с Соколовым) мы обратились к своим конкурентам. Однако получили отказ. Понять их позицию в данном случае как-то, по всей вероятности, можно. Не хотелось делиться материальной частью, которую, кстати, они лично не разрабатывали, с нами, их соперниками, столь дерзко и неожиданно вставшими на их пути. Но принять ее сердцем я до сих пор не могу, потому что сам никогда так не поступал и не поступлю. Мы, пожалуй, тогда впервые столкнулись с явным нежеланием конкурентов содействовать нам в честном соревновании, если у нас возникала сложная ситуация.

Встала проблема: где взять станок? Изготовить новый - нет времени. В те дни мне пришлось быть в Москве. Заходил и в Главное артиллерийское управление по делам, связанным с принятием на вооружение унифицированных систем под промежуточный патрон. В разговоре поделился нашими заботами по отработке единого пулемета с инженер-полковником Дейкиным. Высказал тревогу, что мы не сможем выйти на полигонные испытания, если не найдем треножный станок.

Владимир Сергеевич поднялся из-за стола.

- Идем, я проведу тебя в одну комнату. Может, там ты на первый случай и подберешь для пулемета что-нибудь подходящее.

Мы прошли в кабинет, напоминавший собой небольшой музей с коллекцией орудия и несколькими образцами принятых на вооружение треножных станков.

- Вот посмотри, - обвел рукой Дейкин. - Здесь есть и станок конструкции Саможенкова. Понимаю, нагорит мне за самовольство, но другого выхода помочь тебе не вижу, кроме того чтобы отдать этот станок. Хотя он теперь и музейный экспонат, но, полагаю, интересы дела превыше всего. Так что забирай.

- А как же с разрешением? - беспокоюсь.

- Не волнуйся, я все улажу. Предвижу, конечно, что не избежать жалоб от твоих конкурентов, да не заваливать же твою конструкцию еще до испытаний. Владимир Сергеевич помог мне собрать станок, и мы вышли. - Мой тебе совет свяжись с Саможенковым, поговори с ним сам. Возможно, потребуется некоторая переделка станка, чтобы приспособить его под ваш образец. Личная твоя договоренность с конструктором, а я думаю, он пойдет навстречу, позволит снять все вопросы, если конкурирующая "фирма" вдруг запротестует.

Дейкин словно в воду глядел. Узнав, что у нас появился треножный станок, выделенный ГАУ, наши соперники выразили протест и пожаловались на самоуправство Дейкина. Я по совету Владимира Сергеевича связался с Е. С. Саможенковым и объяснил ситуацию, в которой мы оказались. Нам потребовалось к тому же несколько убавить рост станка, чтобы из пулемета было удобно стрелять. Евгений Семенович не возражал. Мы поблагодарили его за поддержку. Забегая вперед, уточню, что принятый позже на вооружение армии наш единый пулемет ПК более пяти лет, вплоть до его полной модернизации, обеспечивался треножным станком конструкции Саможенкова.