Игорь Зотиков - Зимние солдаты

– Он вас на «вы» называл?

– Некоторое время мы были на «вы».

– Даже уже будучи мужем и женой?

– Потом мы быстро перешли на «ты». И уехали в Кембридж.

Семья Анны Алексеевны

– Анна Алексеевна, вы говорили, что ваши братья…

– Они оба были в Белой армии молодыми офицерами, которые были выпущены прапорщиками по окончании училища. Один кончил артиллерийское, другой – инженерное училище, юнкерами, и оба попали на фронт. Они были абсолютно разными по характеру. Старший очень вдумчивый, довольно закрытый, для которого это все явилось тяжелым переживанием – вся трагедия гражданской войны. Он воевал с отвращением, хотя ему пришлось поступить в Белую армию, для него это было ужасно. Но очень быстро он был убит. Когда мама получила страшное известие, что он погиб, для нее это явилось невероятным ударом. Очень скоро к нам на некоторое время вернулся младший брат.

– Он тоже служил в Белой армии?

– Да. У него был совершенно другой характер. Это был общительный, очень обаятельный, очень веселый человек. Для него армия и война оказались вполне привлекательны, это было в его характере. Он воевал без того трагизма, что старший брат. Очень быстро он, как артиллерист, попал на бронепоезд и погиб под Харьковом во время последнего деникинского наступления.

Тогда мама поняла, что у нее из пяти детей, которых она родила (две моих сестры умерли малышками, двое братьев погибли на войне), осталась я одна, и если она не вывезет меня сейчас же из этой страшной бучи, то вообще потеряет все. Вот почему мы и уехали. Но это я сообразила только потом. Мы уехали вместе с нашими близкими друзьями, у которых были большие связи и капиталы в Женеве. Жили мы сначала в Женеве. А в России перед эмиграцией мы жили в Анапе. Я училась в очень передовой школе, она называлась нормальным реальным училищем. Там был коллектив очень симпатичных молодых преподавателей, которые и создали школу. Мама была связана с ними и всех своих детей отдала в эту школу. Это была очень симпатичная школа. В семнадцатом году, осенью, в школе поняли, что происходят очень серьезные события и оставлять детей в Питере трудно. Идет война, революция, что будет в Петрограде – неизвестно. И преподаватели предложили тем, кто хочет, переехать из Петрограда в Анапу. Часть учеников отправилась с родителями, часть просто с учителями, которые перебрались вместе с ними. Мы все окончили школу и аттестаты зрелости получили уже в Анапе.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашем детстве.

– Вообще я была несносным ребенком. Мама родила одну девочку, назвала ее Анной, в честь моей двоюродной бабушки, которая, собственно говоря, и была нашей настоящей бабушкой, потому что ее сестра, наша бабушка, рано умерла. Мама воспитывалась в Казанском институте. Дед был чиновником, жил в Петербурге. Он любил только свою младшую дочь Ольгу, мою тетку, которая воспитывалась уже в Петербурге, в каком-то очень хорошем институте. Но моя мать очень любила своих сестер. Очень. И так как она была замужем за Алексеем Николаевичем, который очень быстро начал хорошо зарабатывать, она всегда смотрела за сестрами, чтобы у них не возникало ни денежных, никаких других неприятностей. И они ее обожали. Мама была очень привлекательна, была очень добрым и мягким человеком. Но вот у нее родилась одна дочь, которая через некоторое время заболела туберкулезом и лет шести-семи умерла. После этого родилась другая дочь, которую она опять назвала Анной, та тоже умерла через несколько месяцев. После этого у нее родились двое мальчиков. И наконец, еще раз родилась дочка, и третью дочь опять назвали Анной. Это была я, которую, конечно, избаловали до предела. Я всячески приставала к братьям. Если у меня что-то не получалось с уроками, я кричала Алеше (он был младший, его звали в доме Лялькой): «Лялька, приди сделай мои задачи, я ничего не понимаю». И я всячески им командовала. Вы понимаете, я была любимым ребенком: наконец дождались дочки, и опять Анна. Но надо мной никогда не дрожали. Я всегда была очень спортивная, одевалась очень легко, у меня никогда не было шубы, были какие-то толстые фуфайки, какие-то пальто. Я вообще в детстве была мальчишкой. Летом ходила в штанишках, закручивала волосы на голове. Мы жили в Финляндии, на берегу залива. Отец очень любил стрелять в цель, поэтому у нас постоянно велась прицельная стрельба. Была лодка, на которой мы катались, гребли; мы плавали, купались, все время бегали босиком. Так что в этом отношении родители никогда не стесняли моей свободы…

Мама была бестужевкой. Окончив Казанский институт, она сейчас же поехала в Петербург на курсы. Словом, это был довольно либеральный институт, где девушки уже по окончании мечтали ехать на курсы. Тогда стать курсисткой было очень трудное дело: на них смотрели в высшей степени косо.

Когда мама приехала в Петербург на эти курсы, то родителям моего отца поручили за ней присматривать, очевидно, потому что ее отец, Дмитрий Иванович, мой дедушка, был очень странный человек. Я его совсем не знала. Он умер, когда я была маленькой. Но, как мне рассказывали, это был суровый чиновник с очень трудным характером.

За старшей дочерью он особенно не смотрел и, вероятно, даже не очень одобрял, что она поступила на эти курсы. Когда мама была на курсах, она познакомилась с моим отцом, в это время молодым морским офицером. Он с родителями жил в Петербурге. Это была очень скромная семья. Дедушка был очень интересный, очень своеобразный человек, но далеко не с легким характером. Бабушка была Ляпунова, отсюда наши связи: с одной стороны – Филатовы, с другой стороны – Ляпуновы, такие старинные русские семьи.

Мама была очень привлекательна. Она была симпатичной, доброй и внимательной к людям, по-настоящему хороший человек. Очевидно, моему отцу она очень быстро приглянулась.

Тысяча девятьсот четырнадцатый

– Мы всегда жили в Петербурге, в Петрограде. В четырнадцатом году, весной, оба мои брата окончили школу. Это был первый выпуск нашей необыкновенной школы – школы Кузьминой. Там существовало совместное обучение, что тоже было оригинально в то время. Тогда педагоги предложили родителям своих учеников устроить поездку по Европе, чтобы показать ребятам, что такое заграница. Мы все изучали языки – немецкий и французский и что-то говорить могли.

– Сколько лет им было?

– Моим братьям было тогда семнадцать лет, они были погодками, поэтому учились в одном классе и младший подтягивался к старшему.

Когда решили поехать, мама не захотела оставлять меня одну, и я поехала вместе с ними. В четырнадцатом году большая группа, человек пятнадцать – двадцать, с учителями, с некоторыми родителями (в том числе моя мать) закупили очень большой тур по Франции и Швейцарии – эти две страны мы хотели посетить. Сначала мы поехали, по-моему, в Швейцарию, потом во Францию, долго были в Париже, смотрели музеи, памятники. И там нас застала война четырнадцатого года. А у нас были парни, которым исполнилось по семнадцать лет. И все обратные билеты были через Германию. Все сразу сообразили, что через Германию мы ехать не можем. А денег-то у нас ни у кого не было…