Владимир Дайнес - Жуков

14 сентября Жуков по прямому проводу докладывал обстановку Шапошникову. Крайне сложной она была в южном секторе Ленинградского фронта, где немцы организовали прорыв и приблизились к окраинам города с юга. Так как прежнее командование фронта не удосужилось создать в районе Ленинграда резервы, Жукову приходилось сдерживать наступление с помощью случайных отрядов, отдельных полков и вновь формируемых рабочих дивизий. На путях движения противника он организовал систему плотного заградительного огня, включая морскую, зенитную и прочую артиллерию, минометы. К защите южных рубежей города была привлечена вся авиация фронта и Балтийского флота. На этом направлении удалось собрать до сотни танков, а непосредственно на окраине города развернулась дивизия НКВД, усиленная сотней орудий.

Но сил, особенно современных средств вооружения, явно не хватало. На всем Ленинградском фронте из 268 самолетов в исправном состоянии находились только 163. Особенно плохо обстояло дело с бомбардировщиками и штурмовиками. Жуков мог рассчитывать всего лишь на 6 самолетов Пе-2, 2 самолета Ил-2, 2 самолета Ар-12, 11 самолетов СБ. Поэтому командующий фронтом просил у Ставки по существу одного: усилить бомбардировочную авиацию.

Из телефонного разговора с Шапошниковым видно, что Жуков был недоволен состоянием моральной атмосферы и дисциплины в войсках: „Сейчас приходится принимать пожарные меры и наводить должный порядок в частях… Если придется, не остановимся ни перед какими мерами“.[239]

Организуя в эти дни оборону Ленинграда, особую надежду Георгий Константинович возлагал на 54-ю отдельную армию Г. И. Кулика, которая по приказу Сталина должна была деблокировать город с востока. В ночь на 15 сентября он связывается с Куликом и настойчиво просит его немедля развернуть наступление. Но у командующего 54-й армией свои проблемы: немцы сосредоточили напротив его правого фланга крупную группировку и перешли в наступление. Поэтому ему понадобится время, чтобы отбить его и сконцентрировать свои силы. После этого разговор приобрел нелицеприятный характер. Жуков — Кулику: „Ясно, что вы прежде всего заботитесь о благополучии 54-й армии и, видимо, вас недостаточно беспокоит создавшаяся обстановка под Ленинградом. Вы должны понять, что мне приходится прямо с заводов бросать людей навстречу атакующему противнику, не ожидая отработки взаимодействия на местности. Понял, что рассчитывать на активный маневр с вашей стороны не могу. Буду решать задачу сам. Должен заметить, что меня поражает отсутствие взаимодействия между вашей группировкой и фронтом. По-моему, на вашем месте Суворов поступил бы иначе. Извините за прямоту, но мне не до дипломатии. Желаю всего лучшего!“

Впоследствии Георгий Константинович отмечал, что Кулик ошибался: действия противника были не более чем попыткой боем разведать оборону советских войск. Он явно не представлял себе или не хотел понять крайнего напряжения обстановки под Ленинградом.

16 сентября на Кулика попытались воздействовать Сталин и Шапошников, распорядившиеся „не задерживать подготовку к наступлению, а вести его решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым. В своем разговоре с вами 15 сентября Жуков обрисовал вам его положение, и поэтому вашу операцию затягивать нельзя“. Несмотря на это, войска 54-й армии перешли в наступление только через несколько дней.

А пока велись эти уговоры, обстановка вокруг Ленинграда вновь резко обострилась. Противник прорвался к Финскому заливу, отрезав войска 8-й армии от основных сил фронта. Западнее города образовался ораниенбаумский плацдарм. На следующий день немецкие войска захватили Павловск и ворвались в Пушкин. Жуков вынужден был пойти на крайние меры и 17 сентября издал приказ военным советам 42-й и 55-й армий: „Учитывая особо важное значение в обороне южной части Ленинграда рубежа: Лигово, Кискино, Верх, Койрово, Пулковских высот, района Московская Славянка, Шушары, Колпино, Военный совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу“.[240]

Одновременно Жуков и Жданов докладывают Сталину:

„В течение 17.9.41 шли упорные бои на всем фронте, южнее Ленинграда. Особенно ожесточенные бои шли в районе Разбегай, Стрельна, Урицк. Здесь противник в дополнение к пяти ранее наступавшим дивизиям ввел в бой еще одну пехотную дивизию (58 пд). В результате левый фланг 8 А был оттеснен противником к Стрельне. Правофланговые части 42 А оставили было Урицк, но потом контратакой вновь овладели этим пунктом. Продолжается очистка от мелких групп противника района Иваново, Сосновая Поляна.

Противник также вел настойчивые атаки в направлении Пушкин, где дополнительно к ранее наступавшим четырем пехотным и одной танковой дивизиям ввел в бой еще одну танковую дивизию.

В результате ожесточенных боев части 55-й армии были потеснены и к концу дня вели бои в северо-восточной части Пушкина и вдоль шоссе на Путролово.

Авиация противника действовала главным образом на поле боя, особенно активно на фронте 55-й армии, где участвовало до 200 самолетов. Произведены также три авианалета на правый берег р. Нева в районе Пороги. Наша авиация штурмовала и бомбила скопления войск противника и подходящие его колонны.

Войскам фронта на 18.9.1 поставлены задачи: 8-й армии — силами не менее пяти дивизий нанести удар с рубежа Хавони, Павкуля на Красное Село; 42-й армии — упорно оборонять занимаемый рубеж; 55-й армии — восстановить утраченное положение“.[241]

С выходом противника к поселку Володарского и Урицку левый фланг его ударной группировки оказался растянутым. Учитывая это, Жуков решил силами 8-й армии нанести контрудар во вражеский фланг. Однако, осуществив перегруппировку, противник 20 сентября силами до четырех дивизий начал ответное наступление. Немцам удалось не только остановить продвижение войск 8-й армии, но и оттеснить ее.

В штаб 8-й армии полетела „молния“:

„Если 8-я армия допустит захват немцами Петергофа, немцы нам разгромят Кронштадт.

8-я армия своими действиями не только подводит Ленинградский фронт, но играет предательскую роль. В то время как 23, 42, 55 А блестяще отражают все атаки немцев, нанося им громаднейшие потери, 8-я армия, имея против себя 3–4 тысячи немцев с 10–20 танками, позорно разбегается при первом выстреле. Военный совет бездействует, настроен больше на эвакуацию, а не на упорный бой. Такой военный совет вполне заслужил суровой кары, вплоть до расстрела.