Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

7) …Фракция левых социалистов-революционеров выражает твердую уверенность, что революционная Россия ни на какие уступки империалистам, как союзных, так и враждебных нам стран, не пойдет и, опираясь на несокрушимую силу восставшего народа и действительную революционную поддержку трудящихся всего мира, сумеет добиться мира на основах, провозглашенных русской революцией, чем и нанесет смертельный удар международному империализму…

Ставя на первую очередь проведение в жизнь социальных реформ, наша фракция открыто заявляет, что в Учредительном собрании не должно быть места для борьбы из-за власти между Учредительным собранием и Советами Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов…»[470]

Таким образом, левые эсеры фактически поддерживали верховенство власти за Советами, т. е. за большевиками.

И все же для победы левого блока этого было недостаточно. Вечером 5 января большевистская фракция настаивает на перерыве. Ленин от имени ЦК предлагает фракции покинуть Учредительное собрание, предварительно выступив с декларацией. В 5-м часу утра 6 января от имени большевистской фракции Ф. Раскольников зачитал написанную Лениным декларацию, в которой говорилось: «Громадное большинство трудовой России – рабочие, крестьяне, солдаты – предъявили Учредительному собранию требование признать завоевания Великой Октябрьской революции, советские декреты о земле, мире, о рабочем контроле и прежде всего признать власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Всероссийский ЦИК, выполняя волю этого громадного большинства трудящихся классов России, предложил Учредительному собранию признать для себя обязательной эту волю. Большинство Учредительного собрания, однако, в согласии с притязаниями буржуазии, отвергло это предложение, бросив вызов всей трудящейся России.

В Учредительном собрании получила большинство партия правых эсеров, партия Керенского, Авксентьева, Чернова. Эта партия, называющая себя социалистической и революционной, руководит борьбой буржуазных элементов против рабочей и крестьянской революции и является на деле партией буржуазной и контрреволюционной…

Нынешнее контрреволюционное большинство Учредительного собрания… избранное по устаревшим партийным спискам, выражает вчерашний день революции и пытается стать поперек дороги рабочему и крестьянскому движению.

Прения в течение целого дня показали воочию, что партия правых эсеров, как при Керенском, кормит народ посулами, на словах обещает ему все и вся, но на деле решила бороться против власти рабочих, крестьянских и солдатских Советов, против социалистических мер, против перехода земель и всего инвентаря без выкупа к крестьянам, против национализации банков, против аннулирования государственных долгов.

Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания»[471].

Итак, свое мнение по текущему моменту и властным структурам государственного управления высказали основные социалистические партии, представлявшие подавляющее большинство населения России. Все были обеспокоены экономической разрухой и разгоравшейся гражданской войной. Правые эсеры и объединенные меньшевики считали, что с немедленным введением социализма торопиться опасно, необходимо не просто общественное согласие, но и коалиционное государственное управление.

Большевики и левые эсеры требовали передачу власти Советам, не отражая мнения большинства населения страны, к тому же их представители не были способны к государственному управлению. Самое же опасное в их позиции было не только передергивание фактов, но и требование диктаторских полномочий трудящимся, что фактически подменяло неумение административно-экономического руководства.

Большевики и левые эсеры ушли, так же как покинули второй съезд Советов правые эсеры и меньшевики. Оставшиеся члены Учредительного собрания приступили к обсуждению закона о земле. Однако к трибуне подошел начальник караула Таврического дворца матрос Анатолий Железняков и, постояв минуту молча, тронул осторожно за плечо ораторствующего Чернова и заявил: «Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседаний, потому что караул устал».

В суматохе и спешке, без прений Учредительное собрание приняло закон о земле, который в принципе не противоречил временному декрету о земле. Было принято обращение к союзникам, отвергающее сепаратные переговоры СНК с Германией, и постановление о федеральном устройстве Российской республики.

Днем 6 января СНК принял декрет о роспуске Учредительного собрания, а в ночь на 7 января ВЦИК утвердил его при двух голосах «против» и пяти воздержавшихся.

Когда Ф. Раскольников и П. Дыбенко рассказывали Ленину, как А. Железняков закрывал «учредилку», он сначала недоумевал: «Неужели Виктор Чернов беспрекословно подчинился… и не сделал ни малейшей попытки сопротивления?» Потом начал смеяться»[472]. Смеялся не просто В.И. Ульянов, а смеялся глава Советского правительства, вождь большевистской партии. «Ленин говорил мне, – вспоминал Троцкий, – разгон Учредительного собрания Советской властью есть полная и открытая ликвидация формальной демократии во имя революционной диктатуры»[473].

Не подвергая сомнению правильность действий своей партии, Ленин, продумав их 20 августа 1921 г., констатировал, что период «от 25 октября до 5 января, до разгона учредилки», был «чисто политический» этап революции. «За какие-нибудь 10 недель мы сделали во 100 раз больше для действительного и полного уничтожения остатков феодализма в России, чем меньшевики и эсеры за восемь месяцев (февраль – октябрь 1917 г.) их власти… (1) Мы развернули, как никогда, силы рабочего класса по использованию им государственной власти. (2) Мы нанесли всемирно ощутимый удар фетишам мещанской демократии, учредилке и буржуазным «свободам», вроде свободы печати для богатых. (3) Мы создали советский тип государства, гигантский шаг вперед после 1793 и 1871 годов»[474].

Ленин совершенно прав, выделяя «чисто политический» этап революции, а вот то, что сделали большевики «за какие-нибудь 10 недель» и, главное, как ограбили, унизили и оскорбили далеко не всех, хотя и большинство. Во-первых, действительно, были «развернуты» силы по использованию «государственной власти», подавляющие всякое инакомыслие. Во-вторых, ощутимый удар был нанесен не только «мещанской демократии, учредилке и буржуазным «свободам», но и нормальным человеческим отношениям, замененным на классовый антагонизм и все обещающие посулы партийных оракулов. В-третьих, «гигантский шаг» советского типа государства определит более чем 70-летняя его история.