Владимир Дайнес - Маршал Конев

К. Типпельскирх в своей книге «История Второй мировой войны» об этих событиях писал следующее: «Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16 на 17 февраля не привел, однако, к соединению с наступавшим навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено противником. После этого окруженным корпусам пришлось, бросив все тяжелое оружие, артиллерию и большое количество снаряжения, последним отчаянным броском пробиваться к своим войскам. Из окружения вышли лишь 30 тыс. человек. В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило обстановку на слишком растянутых немецких фронтах»{385}.

Свидетельства Г.К. Жукова с этой информацией расходятся: «Все утро 17 февраля шло ожесточенное сражение по уничтожению прорвавшихся колонн немецких войск, которые в основном были уничтожены и пленены. Лишь нескольким танкам и бронетранспортерам с генералами, офицерами и эсэсовцами удалось вырваться из окружения. Как мы и предполагали, 17 февраля с окруженной группировкой все было покончено. По данным 2-го Украинского фронта, в плен было взято 18 тысяч человек и боевая техника этой группировки»{386}.

А вот что утверждал И.С. Конев: «В течение всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69-й, 7-й и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали, что ни один немецкий солдат не прошел через их позиции. Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмистровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, донесениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж наших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах»{387}.

Это свидетельство Конева после окончания войны. А вот что он писал в своем донесении Сталину по состоянию к 21 часам 17 февраля:

«1. Выполняя Ваш приказ войска фронта 17.2.44 г. полностью разгромили, уничтожили и частью пленили окруженную группировку пр-ка, находившуюся в составе девяти пехотных, одной танковой дивизий и одной мотобригады.

2. Все атаки пр-ка извне навстречу окруженной группировке нашими войсками успешно отбиты с большими для противника потерями в технике и живой силе.

3. Противник, остатками своих сил до 8000–10000 чел., до 5–7 артбатарей, 12–15 танков окруженной группировки, в период с трех до шести часов 17.2.44 г. в большинстве пьяный, людской массой начал прорываться на участке обороны 180 стр. дивизии 27 армии на фронте Комаровка, Хилька и распространяться на запад и юго-запад в направлениях Джурженцы и Почапинцы.

По показаниям пленных в голову прорывающихся колонн противника были выделены 72 и 112 пд.

4. Войска фронта: 52, 4 гв., 27 армии, частью сил 5 гв. танковой армии и 5 гв. КК в результате нашего наступления прорвавшийся пр-к в глубину нашего расположения был разобщен на отдельные группы, уничтожен и частью пленен. На поле боя огромное количество трупов. Противник оставил полностью всю свою технику и материальную часть вооружения. Трофеи и потери пр-ка выясняются, и будет донесено дополнительно.

5. Авиация из-за плохой погоды — пурга — не действовала».

Столь широкий разброс мнений об исходе сражения был дополнен данными четвертого тома «Военной энциклопедии» (статья «Корсунь-Шевченковская операция»). В этой статье говорится, что около 20 тыс. человек, бросивших тяжелое вооружение и транспорт, просочились мелкими группами под покровом сильного снегопада. Задача надежной изоляции окруженной группировки и ее последующего уничтожения была решена лишь частично. Потери ее (вместе с потерями войск, действовавших на внешнем фронте окружения) достигли 70 тыс. человек{388}.

После завершения боев командующий 27-й армией по ВЧ доложил генералу армии Коневу, что при выходе из окружения погиб командир 11-го армейского корпуса генерал артиллерии В. Штеммерман. Его труп был обнаружен на поле боя около села Джурженцы. Командующий 2-м Украинским фронтом, отдавая должное мужеству противника, разрешил военнопленным похоронить своего командира с надлежащими почестями по законам военного времени.

Каков же был итог Корсунь-Шевченковской операции, проведенной войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов? В ходе операции они приковали к себе до половины всех танковых и более двух третей воздушных сил противника, действовавших на Правобережной Украине. Это облегчило 3-му и 4-му Украинским фронтам проведение Никопольско-Криворожской операции. Генерал Ф. Меллентин, комментируя решение Гитлера удерживать корсунь-шевченковский выступ, отмечал: «Результатом такого решения оказался новый Сталинград, — правда, масштабы катастрофы на этот раз были меньше»{389}.

Несмотря на успешный для войск 1-го и 2-го Украинских фронтов исход Корсунь-Шевченковской операции, фон Ман-штейн снова сумел избежать окончательного поражения. Он, уже не в первый раз, ускользал от Конева. Это оставило в душе Ивана Степановича неприятный осадок, который развеял телефонный звонок из Москвы.

— Поздравляю с успехом, — сказал Сталин. — У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?

— Благодарю, товарищ Сталин.

— Ну, хорошо, отдыхайте, устали, наверное?..

18 февраля Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта. О 1-м Украинском фронте не было сказано ни слова. Маршал Советского Союза Жуков считал, что это была непростительная ошибка Сталина. Ведь известно, что окружение и уничтожение противника проводилось войсками обоих фронтов. В тот же день Указом Президиума Верховного Совета СССР И.С. Коневу было присвоено звание Маршала Советского Союза. Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем Жуков прислал Ивану Степановичу в подарок маршальские погоны. Их вручили Коневу в деревне Моренцы, где разместился к тому времени фронтовой командный пункт. Именно сюда прибыли и корреспонденты ряда зарубежных газет. Момент этот весьма выразительно запечатлен в книге С. Дангулова «Кузнецкий мост»{390}:

«Он (Конев. — Авт.) стоял… чуть сощурив глаза, легко раскачиваясь, охватив кожу ремня большими руками, будто под-боченясь. Широконосый, чуть скуластый, с остро глядящими, улыбчивыми и хитроватыми глазами. Он пребывал в отличном состоянии духа и не хотел скрывать этого — в конце концов, трудных дней и раньше было предостаточно.