Афанасий Белобородов - Всегда в бою

Точно не помню, кто из товарищей, обсуждавших этот план, вдруг подал реплику:

Слишком убедительно. Как бы нам не переиграть.

- Что имеете в виду?

- Противника. Он тоже не лыком шит. Он может не поверить в нашу режущую глаза пассивность.

Замечание заставило призадуматься. Действительно, не слишком ли мы назойливы и прямолинейны? Обменялись мнениями. Да, план требует существенной доработки. Ведь противник неоднократно видел наши настойчивые попытки освободить Витебск. Поверит ли он, что в летней кампании 1944 года мы решительно отказались от этой цели?

Было решено составить план дезинформации в другом, более реалистическом ключе. Пришлось учесть и опыт предыдущей борьбы за Витебск, и тот психологический настрой, который она вызвала у командования витебской группировки фашистов.

До этого мы пытались пробиться к Витебску то напрямую, с севера, от Городка, то обходом с северо-запада. Однако прямые атаки наталкивались на Витебский укрепленный район, плотно занятый вражескими дивизиями, а широкий обходный маневр сковывала местность с ее болотами и малым числом дорог. Противник убедился, что левый его фланг прочно прикрыт естественными препятствиями, что если и ждать нового удара 43-й армии, то непосредственно на Витебский укрепленный район, где местность более благоприятна для сосредоточения и действий крупных сил пехоты и танков.

Следовательно, и план дезинформации обретет большую реальность, если будет исходить из этих предпосылок. Удар в ограниченной полосе с ограниченной целью - в подобные наши намерения противник поверит скорее.

Итак, план был скорректирован. Оборонительные работы развернулись во всей полосе армии, но перед Витебским укрепленным районом они приобрели некоторую "прозрачность". Мы стремились внушить противнику, что здесь, на узком участке, готовится наступление. В ближних тылах и на переднем крае проводились ложные перегруппировки войск, ночами гудели танковые моторы, артиллерия увеличила расход снарядов на пристрелку целей.

В то же время на правом фланге армии происходило скрытное сосредоточение ударной группировки - 1-го и 60-го стрелковых корпусов. Строго соблюдалась дисциплина маскировки. С рассветом дороги пустели. Был установлен жесткий контроль - и наземный, и с воздуха. При малейшем нарушении маскировки летчик-наблюдатель сбрасывал вымпел в расположение той или иной части и докладывал в штаб армии. По приказу генерала Баграмяна для несения комендантской службы была выделена целая дивизия.

Вскоре план дезинформации дал нужные нам результаты. Противник, наблюдая активность в полосе 92-го стрелкового корпуса, попытался уточнить наши намерения. С 1 по 19 июня фашисты провели тринадцать ударных поисков (так они называли разведку боем), причем десять из них на тех именно участках, где велась демонстрация подготовки к наступлению. В поисках участвовало обычно от 60 до 300 пехотинцев, поддерживаемых огнем артиллерийских и минометных батарей{79}. Успехом эти попытки не увенчались. Встреченные огнем, гитлеровцы всякий раз поспешно отходили, неся большие потери.

Готовясь к операции, мы уделяли большое внимание вскрытию вражеской группировки войск. Начальник разведки армии полковник П. Ш. Шиошвили организовал целую серию поисков.

5 июня в полосе 306-й стрелковой дивизии генерал-майора М. И. Кучерявенко отличилась 47-я армейская штурмовая рота капитана П. М. Герасименко. Бойцы этой роты ворвались в траншею противника, захватили шесть пленных из состава 56-й пехотной дивизии. Допрос пленных позволил уточнить имевшиеся у нас данные об этом соединении. В него входили 234, 192 и 171-й пехотные полки, в ротах насчитывалось до 120 солдат и офицеров. Каких-либо перегруппировок немецких войск, по свидетельству пленных, за последние дни не происходило. Это было для нас особенно ценно, поскольку 56-я пехотная дивизия несла оборону - в полосе главного удара нашей армии.

Полковник Шиошвили докладывал, что, по его данным, в состав упомянутой дивизии включен и четвертый пехотный полк. Вскоре это подтвердили перебежчики. Они оказались из сводного 482-го пехотного полка, сформированного из остатков 262-й пехотной дивизии. Полк этот имел только два батальона, в ротах - по 50 65 человек личного состава.

На левом фланге армии успешно действовали разведчики 145-й стрелковой дивизии генерал-майора П. А. Дибровы. 15 -18 июня, за несколько дней до начала наступления, они захватили пленных из 246-й пехотной и 4-й авиаполевой дивизий. Пленные подтвердили, что в полосе этих дивизий проводятся интенсивные оборонительные работы. Противник, видимо, ждет удара на Витебск с того же направления, что и зимой, - с севера, от Городка.

Кстати сказать, уточнили мы и состав 4-й авиаполевой дивизии. Она была реорганизована, и теперь вместо прежних четырех авиабатальонов в нее входили три полка (49, 50 и 51-й), получившие наименование егерских.

В многочисленных и разнообразных разведывательных мероприятиях штаба армии большую роль, как и обычно, играли партизаны. С некоторыми партизанскими группами наш Военный совет был связан непосредственно, с другими - через Военный совет фронта и Белорусский штаб партизанского движения. Теперь, в 1944 году, взаимодействие войсковой разведки с партизанами четко планировалось, а опыт, накопленный за предыдущие годы, помогал получать максимум необходимых сведений о противнике. Благодаря самоотверженной работе белорусских партизан, дополненной другими видами разведки, штабу армии удалось к началу Витебской операции вскрыть оборону противника до деталей и на большую глубину.

Совокупные данные разведки за первую половину июня показали, что витебская группировка фашистов не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Ее главные силы - пять пехотных дивизий - по-прежнему были сконцентрированы в витебском выступе, плотно охваченном с трех сторон соединениями 43-й и 39-й армий. А фланги этой группировки - северный и юго-восточный - прикрывались относительно слабо. Такое ее построение, выгодное для советских войск и невыгодное для немецко-фашистских, вражеское командование не могло не учитывать. Однако оно, очевидно, продолжало возлагать надежды на болотистую, труднопреодолимую местность, которая должна была восполнить слабости флангов.

Действительно, при планировании прорыва мы вынуждены были считаться с условиями местности, с необходимостью изыскивать пути и средства для ее преодоления. Особенно беспокоил левый фланг нашей ударной группировки. Практически участок между деревнями Заболотники и Новоселки был закрыт естественной преградой - болотом, простиравшимся на два километра по фронту и на такое же примерно расстояние в глубину. Мы решили прикрыть этот участок одним стрелковым батальоном 235-й дивизии, а главные ее силы направить в обход болота с северо-запада. Таким образом, начинать прорыв обороны противника дивизия сможет на участке шириной около километра. Это повлечет за собой новые трудности. Ведь концентрация войск в наступлении хороша до известных пределов. Слишком узкие по фронту и вместе с тем глубокие боевые порядки наступающих облегчают оборонительные действия противника.