Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945

Карта 49. Котел у Мелени 16–23 декабря 1943 года

Наступление началось с очень интенсивного артобстрела. 30 артиллерийских батарей и минометная бригада сосредоточили огонь перед фронтом «Лейбштандарте», которая двигалась вперед при поддержке 1-й танковой дивизии. Затем артиллерия и минометы перенесли свой огонь в полосу 1-й танковой дивизии. Мотопехота этой дивизии ударила русским во фронт, а ее танки, которые двигались вместе с «Лейбштандарте», развернулись к западу и нанесли врагу удар во фланг и в тыл. Подобное сложное наступление можно было осуществить только силами войск высочайших качеств, но эти две дивизии считались в вермахте одними из самых опытных. 7-я танковая дивизия Мантейфеля тоже действовала успешно, и к вечеру 16 декабря мы надеялись, что у Мелени будет осуществлен миниатюрный Танненберг[207].

В последующие дни мы старались сомкнуть клещи вокруг значительных, но не установленных сил русских, оказавшихся в котле у Мелени. Тяжелые бои пришлось вести 7-й танковой дивизии, а «Лейбштандарте» подбил 46 танков. Сопротивление русских все усиливалось, и 21 декабря их войска перешли в мощную контратаку. Яростно сражаясь с превосходящими силами противника, наши героические войска делали все, что было в их силах, но русские оказались гораздо сильнее, чем мы предполагали.

Днем 21 декабря в наш штаб была доставлена карта, найденная у убитого русского майора. Это был сенсационный документ, поскольку из него следовало, что мы пытались окружить не менее трех танковых и четырех стрелковых корпусов противника. Русское командование, судя по всему, сосредотачивало здесь свои силы для крупного наступления из района Мелени на Житомир, поэтому наше собственное наступление силами трех танковых дивизий должно было показаться просто наглостью.

В 15.00 этого же дня мы получили сообщение о большом совещании командиров соединений русских. Факт этот, вкупе с обстановкой на нашем фронте, свидетельствовал о том, что противник меняет свои планы; представлялось возможным, что он может отказаться от предполагавшегося ранее наступления на Житомир и сосредоточится на уничтожении XLVIII танкового корпуса. По этой причине мы решили перейти к обороне и отказаться от попытки окружить войска, столь превосходящие наши собственные силы. Но дивизии «Лейбштандарте» было приказано попытаться взять Мелени и соединиться с 7-й танковой дивизией южнее котла, в котором находились окруженные русские.

22 декабря «Лейбштандарте» не смогла продвинуться вперед, но 1-я танковая дивизия отбила атаки двух танковых корпусов русских, уничтожив при этом 68 танков. 23 декабря мы отвели назад наши силы на флангах и перешли исключительно к обороне, блокируя всякие попытки отрезать наши дивизии. XLVIII танковый корпус, тем не менее, своими действиями упредил и сорвал новое крупное наступление русских, которое, вероятно, могло оказаться роковым для XIII корпуса.

Наше отступление началось как раз вовремя. В 50 милях южнее русские снова предприняли наступление на Брусилов, там, где мы вели бои 22–24 ноября, и в ходе его XXIV танковый корпус был буквально смят. 4-я танковая армия не располагала больше никакими резервами, и поэтому наш корпус получил приказ отойти из района Мелени и спешно тремя нашими танковыми дивизиями двинуться на юг, чтобы восстановить там прорванный фронт. К этому времени мы стали чем-то вроде «пожарной команды» группы армий «Юг», и нас постоянно перебрасывали с одного опасного участка на другой.

Таким образом и закончились наступательные действия XLVIII танкового корпуса на Киевском выступе. В тактическом плане проведение этих действий было, по моему мнению, выше всяких похвал. Генерал Бальк командовал своим корпусом как выдающийся военачальник; он продемонстрировал полное понимание классических принципов маневрирования и внезапности, проявил находчивость и гибкость, что ставило его в один ряд с великими полководцами прошлого.

Бальк немало сделал для своей собственной репутации, но куда больше он сделал для германских армий на Украине. Верно, что главная задача – захват Киева – оказалась для нас непосильной. Даже русские считали наше первое наступление на Брусилов самым опасным. Если бы Бальку позволили осуществить свой первоначальный план, вполне вероятно, что этот «святой град» на Днепре оказался бы снова в наших руках. В этом случае мы бы отсекли значительную часть сил русских, и обстановка на южном фронте могла кардинально измениться.

Но нам все же удалось нанести значительные потери русским – войсками 4-й танковой армии, передовым отрядом которой мы были, за это время было захвачено более 700 танков и 668 орудий. Из трех русских групп, переправившихся через Днепр в ноябре, первая перестала существовать как организованная сила у Брусилова, вторая была разгромлена в районе Житомир – Радомышль, а третья так сильно потрепана восточнее Коростени, что оказалась неспособной к наступательным действиям.

Верно и то, что русские пополнения личного состава и техники продолжали идти потоком через Киев, и с их помощью ослабленные армии могли бы со временем восполнить потери. Но боевые качества этих новобранцев оставляли желать много лучшего. Примерно половина пленных, взятых нами в декабре, были юноши в возрасте от 15 до 18 лет. Другая их половина состояла большей частью из азиатов, призванных из самых дальних уголков советской империи, или пожилых людей, которые смотрелись бы куда лучше на печи, чем на поле брани. Среди них почти не было по-настоящему сильных, крепких молодых людей.

Без сомнений, на этом этапе войны русские формировали свои пехотные дивизии из кого угодно, безотносительно к их подготовке, возрасту или состоянию здоровья, и безжалостно бросали этих людей в бой. Более подготовленные солдаты пополняли гвардейские корпуса и штурмовые дивизии. Если та или иная часть попадала в окружение, командование изо всех сил старалось сохранить офицерский и сержантский состав как кадры для будущих формирований. Тем не менее в этот мрачный декабрь 1943 года немецкие солдаты на Украине ощущали что-то вроде проблеска надежды, поскольку стало ясно, что источники пополнения личного состава Красной армии начинают истощаться. Приближался день, когда у русских не осталось бы больше резервов.

Значение этого вопроса весьма велико, поскольку он демонстрирует, что могло было быть сделано на Восточном фронте, если бы во главе германского Верховного командования стоял такой человек, как Манштейн, а не Гитлер. Даже после провала нашего наступления 1941–1942 годов мы вполне могли бы добиться победы, будь уровень нашей стратегии выше, – войну с Россией, без сомнения, нельзя было считать проигранной. Решающим месяцем стал октябрь 1942 года, когда 6-ю армию еще можно было вывести из сталинградского котла. Осторожные и предусмотрительные действия, сочетавшие стратегические отходы с тактическими наступлениями, могли бы нанести невосполнимый урон даже крупным силам русских и сохранить в то же время наш собственный личный состав и военную технику. Русский принцип вести наступление, несмотря ни на какие потери, можно было бы обратить против них самих. Я полагаю, мы вполне могли бы достичь стратегического равновесия на Востоке, и, возможно, разгром 1917 года мог бы повториться[208].