Федор Раззаков - Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы

Поскольку приемные родители Артура были людьми весьма занятыми – они преподавали во ВГИКе, а все свободное время посвящали съемкам кинофильмов, – то уделять много времени мальчику они не могли. Поэтому Макарова воспитывала улица, которая определила его характер на все последующие годы. Чтобы никому не давать себя в обиду, Макаров записался в секцию бокса и быстро стал там одним из лучших учеников. В 13 лет он также мастерски научился играть в карты (его наставником в этом деле был сын известного кинорежиссера Михаила Калатозова Георгий). Однако параллельно с этим Макаров всерьез увлекся сочинительством и уже в старших классах средней школы показывал задатки неплохого литератора. А поскольку его приемные родители имели отношение к кино, он тоже решил идти по их стопам. И когда в 1948 году закончил школу, отправился поступать на сценарный факультет ВГИКа, принеся туда один из своих рассказов. Однако во ВГИК его не приняли, посоветовав идти в литературный. Но Макаров и слышать ничего об этом не хотел, мечтая только о ВГИКе. Тогда его родная мама Людмила Федоровна, не говоря ни слова сыну, взяла его рассказ и сама отнесла его в приемную комиссию Ленинградского литературного института. И Макарова приняли. Но он в Ленинград не поехал, а перевелся в Москву, где и учился, правда, весьма недолго.

Учеба Макарова длилась всего лишь год. После чего его отчислили из института. И в справке об отчислении было написано: «за антисоветскую деятельность». Кстати, по этому же делу проходил и другой студент Литинститута – четверокурсник Роберт Рождественский, но его пожалели и дали доучиться. А Макарову пришлось временно забыть про литературу и вновь вернуться в компанию к своим закадычным товарищам. Это была особенная компания, в которую входили разные люди: и так называемая золотая молодежь, и дети рядовых граждан. Компания базировалась в Большом Каретном переулке, но в целом слонялась по всей Москве. Например, одним из любимых мест ее посещения был ресторан «Спорт» рядом с Белорусским вокзалом. Это знаменитое увеселительное место в 50-е: там был не только ресторан, но и пивной бар, а также бильярдный и танцевальные залы, где джаз-оркестр «лабал стиль» (то есть играл запрещенный джаз). Публика там собиралась разномастная, начиная от стиляг и заканчивая «деловыми людьми» (так тогда звали представителей криминального мира). Многих из этих людей Макаров знал лично. Например, вора Яшу Ястреба или евреев-урок с Даниловской слободы (профессиональных «щипачей»).

Однако если в Москве дружба с этими людьми приносила Макарову определенные преимущества, то в других местах это уже не проходило. Однажды он даже чуть не погиб. Дело было в городе Каменске, куда служебная необходимость забросила Макарова в 1953 году. В одном из тамошних ресторанов он повздорил с местной шпаной, и те подкараулили его в темной подворотне и стали избивать. Силы были явно неравными: Макарову противостояли сразу восемь парней. Поэтому победа осталась на их стороне: Макарову пробили череп в двух местах и несколько раз ударили ножом. Только благодаря отменному здоровью и занятиям спортом ему удалось выжить после этого побоища. Чуть позже Макаров рассказал эту историю своему другу Владимиру Высоцкому, и тот написал песню «В тот вечер я не пил, не пел…».

Высоцкий попал в компанию Артура Макарова в самом конце 40-х, когда вернулся с отцом и мачехой из Германии и стал жить в Большом Каретном. Он был самым младшим в этой компании, поэтому и кличку получил соответствующую – «шванц», или «хвостик», поскольку везде волочился за старшими ребятами. Именно там Высоцкий стал исполнять свои первые песни под гитару, и несколько песен были посвящены членам компании. Так, Артур Макаров удостоился песни «Лежит камень в степи».

С одной стороны, компания с Большого Каретного была типичным молодежным образованием, кои в советское время существовали чуть ли не в каждом дворе. Подобные компании возникали стихийно, как ответ молодежи на чрезмерно заидеологизированную жизнь в советском обществе, где приветствовалось участие молодежи только в официально зарегистрированных организациях типа КПСС, комсомола или пионерии. Но если молодым людям не нравились эти организации, куда было им податься? Вот и появлялись разного рода дворовые компании, где был максимум свободы и минимум идеологии.

В компанию с Большого Каретного в разное время были вхожи разные люди, многие из которых впоследствии стали очень знаменитыми. О Владимире Высоцком уже говорилось, а среди других имен назовем следующие: Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Олег Стриженов. Однако костяк компании оставался неизменным на протяжении многих лет. У компании, которая именовалась не иначе как «Королевство», был даже свой официальный свод законов, и каждый из ее участников имел свой титул. Королем был провозглашен Артур Макаров (в компании его звали Арчик, а уменьшительно – Арч-первый), а остальные имели титулы сановников: Олег Халимонов был начальником королевской гвардии, Владимир Высоцкий – главным трубадуром, Андрей Тарковский – магистром искусств, Георгий Калатозошвили – королевским прокурором и т. д.

Во второй половине 50-х, когда началась хрущевская «оттепель», нравы в стране несколько смягчились, и Макаров сумел вернуться к любимой профессии. Он восстановился в Литературном институте (на заочном отделении) и вновь взялся за перо. Правда, до публикации собственных произведений дело еще не дошло, но поскольку Макарову надо было кормить семью – молодую жену Людмилу и дочку, – он занялся переводами. В результате за короткое время свет увидели три переведенных им романа, несколько повестей, пьес и стихотворений. В 1962 году он наконец получил диплом об окончании института, однако публиковать собственные произведения все равно не мог, поскольку не состоял ни в каких организациях. Его даже собирались выселить из Москвы как тунеядца. Однако на помощь Макарову пришел главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский, который уговорил молодого писателя вступить в Союз писателей. И Твардовский же чуть позже стал «крестным отцом» Макарова в литературе, опубликовав в начале 1966 года в своем журнале его первое произведение – рассказ «Дома». А в октябре того же года там же появился другой рассказ молодого прозаика – «Накануне прощания».

Оба рассказа были посвящены советской деревне, что вовсе не случайно. Деревенская тема тогда была очень популярна, и многие писатели бросились «окучивать» ее. Однако в своем подавляющем большинстве подобные произведения не выходили за рамки так называемого «социалистического реализма». Исключений было немного: Василий Шукшин, Александр Солженицын, Борис Можаев, Василий Белов и еще ряд других прозаиков, которые старались показывать деревенскую жизнь без идеологических прикрас. К этому же крылу примкнул и Артур Макаров, который хотя и родился и вырос в городе, но, имея несомненный литературный талант, сумел легко освоиться в жанре деревенской прозы. У него было вполне хорошее литературное будущее, если бы в стране не задули новые ветры. Эти ветры ничего хорошего литераторам типа Макарова не принесли. За свои слишком смелые опыты с деревенской прозой все они были подвергнуты самому решительному остракизму.