Сергей Павлович Королев - Ребров Михаил Федорович

— У вас, Юра, другое дело… Молодые, здоровые, не пережили того…

— А как же день рождения? — попытался сменить тему.

— К сожалению, на этот раз в больнице. Там никто не знает, а я не говорю. Сделают операцию, а через недельку приглашаю вас с Валей к себе домой. Посидим, поболтаем. А пока, — Сергей Павлович резко повернулся ко мне, — ни ты не приезжай, и никого другого не присылайте. Я прошу тебя, Юра!

Прощаясь, он задержал мою руку в своей, бросил взгляд на верхушки сосен и пошел к машине. Открывая дверцу, оглянулся:

— Чуть не забыл. Передай Володе Комарову, что он молодец… Уважаю упорных людей…

Не думал я тогда, что та встреча будет последней.

Сергей Павлович лежал в больнице, а мы продолжали готовиться к очередному старту, часто бывали на «фирме» Королева. Совещания обычно проводил кто-либо из его заместителей. В тот день обсуждалась программа предстоящего полета. Споров было много, горячности тоже, в пылу обсуждения не заметили, как в комнату вошел сотрудник КБ. Он стоял у двери с потемневшим от горя лицом и трясущимися губами, не в состоянии вымолвить слово. Кто-то из выступающих, заметив его, замолчал на полуслове, второй повернул голову к двери, третий…

Наступила гнетущая, тягостная тишина, все молчали и ждали чего-то, не понимая, что случилось.

— Эс-Пэ! Эс-Пэ! Умер… У-мер… — заикаясь, еле выговаривая и глотая слезы, произнес вошедший. Он зарыдал и отвернулся к стене.

У всех перехватило дыхание. Услышанное не доходило до сознания, страшная весть парализовала всех, кто был на том совещании. Я почувствовал, как слезы потекли по моим щекам. Встал, сказал, что еду к нему, и помчался в Москву…

Я очень любил этого человека. И ко мне он относился с отеческой теплотой. По словам Нины Ивановны, он воспринимал меня как сына, часто обращался с житейскими просьбами. «Посоветуй, Юра, какой лучше купить магнитофон, и помоги выбрать», «Советую, Юра, почитай рассказы Набокова», «В театре Вахтангова готовится премьера, сходите с Валей обязательно»…

Однажды он узнал, что я приступил к подготовке к полетам на самолетах.

— На чем собираешься летать? — спросил настороженно.

— На истребителях, — отвечаю.

Сергей Павлович задумался, потом, с прищуром глядя мне в глаза, уточнил:

— В этом есть необходимость? Полеты, да тем более на современных истребителя, требуют определенной системы и времени, а у тебя, насколько мне известно, большой дефицит. И вообще…

— Я, Сергей Павлович, летчик, заместитель начальника Центра по летно-космической подготовке, мне нельзя не летать, иначе какое у меня есть право учить людей, требовать, если я сам не буду летать.

— Дорогой мой, это раньше ты был летчиком-истребителем, сейчас — космонавт. Знания тебе нужны, их никогда не бывает много, их всегда не хватает. Вот и учись!

— Учиться буду, но и летать тоже. Вы считаете, что на первом полете в космос я должен закончить?

— Нет. В космос, надеюсь, ты еще слетаешь. Впрочем…

— Сергей Павлович, вы и сегодня терзаетесь, что не можете летать, а меня убеждаете в другом, — упорствовал я.

Таким был тот трудный для нас обоих разговор.

В одной из зарубежных поездок меня спросили, кто главный конструктор корабля «Восток»? Сергей Павлович Королев был настолько засекречен, что об упоминании его имени не могло быть и мысли. Ответил уклончиво: корабль, мол, это плод многолетнего труда большого количества ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. И добавил: назвать чью-то одну фамилию трудно.

В общем-то, наверное, правильно ответил. Но только в общем. Всем известны самолеты «Ту», «Илы», «Яки», «МиГи», «Су» «Аны»… Они названы по именам главных конструкторов. Это справедливо. Конечно же, шасси делают одни, двигатели — другие, оборудование — третьи, но есть один, который отвечает за общую компоновку, задумывает машину в целом и осуществляет эту мечту совместно с другими.

Космический корабль и ракета — сложнейшие системы. Создать их Королеву помогали многие. Но он был Главным.

Те, кто мало знал Королева, иной раз понаслышке или по отдельным эпизодам из его жизни дают не совсем правильный образ Сергея Павловича, показывают порой главного конструктора как взбалмошного, неуравновешенного фанатика, используя такие определения, как «диктатор», «волюнтарист». Прав был Грибоедов, говоривший: «Злые языки страшнее пистолета».

На следующий день после его смерти во всех центральных газетах появилось траурное сообщение. ЦК КПСС и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещали о безвременной кончине на шестидесятом году жизни крупнейшего ученого и конструктора в области ракетной техники и космических аппаратов, члена Президиума Академии наук СССР, лауреата Ленинской премии, дважды Героя Социалистического Труда Сергея Павловича Королева.

Его похоронили у Кремлевской стены. Почести, оказанные гениальному творцу при похоронах, — компенсация за жизнь без них.

Как мчащийся во весь опор всадник, летит время. Мы не успеваем прощаться, не успеваем пережить горечь утрат. Внятно ответить на вопрос: без кого жить труднее — без Циолковского, Цандера, Королева (каждого в отдельности и всех вместе) — не представляется возможным. Мы, привыкшие жить в роскоши дерзновенных устремлений лишились любимой гвардии, не нашли им замены — обнаружили пустоту.

Николай Алексеевич Пилюгин, академик, главный конструктор систем управления:

— Я считаю для себя большим счастьем знакомство с С. П. Королевым и многие годы работы с ним, с коллективом, которым он руководил. Сергей Павлович был крупным инженером, крупным организатором и, безусловно, крупным ученым. Он является родоначальником практической космонавтики.

Хотелось бы отметить его бережное отношение к людям. В случае неудач он никогда не ставил ни коллективы, ни отдельных исполнителей в положение виновных и ответственных за неудачу. Как человек, обладающий большим мужеством, он умел в таких ситуациях создавать рабочую и творческую обстановку. При этом он не терпел разгильдяйства. С разгильдяями расправлялся беспощадно — «чтобы работали как следует», так он комментировал свои действия.

А как Королев общался с молодежью! Он не боялся бросать в воду не умеющих плавать, и такой новичок выплывал и начинал работать самостоятельно.

Нужно особенно подчеркнуть, что он умел подбирать не только заместителей и помощников, но и последователей. И еще он умел советоваться. Когда это было нужно — от руководства ВПК и министров вплоть до рабочих, до всех исполнителей.

Константин Петрович Феоктистов, доктор технических наук, профессор, летчик-космонавт:

— Слушая многочисленные выступления, читая статьи, посвященные Сергею Павловичу, вспоминая годы работы с ним, каждый из нас невольно говорит себе: это был великий человек, который сумел сделать великое дело и занял особое место в истории нашей науки и техники. И вместе с тем начинаешь думать о том, как он сумел достичь вершин, создать уникальные для своего времени машины. Что позволило ему так выдвинуться вперед? Какие черты характера определили эти достижения?

…Он был человеком, которому свойственны и некоторые слабости, и многие достоинства. Скажем, честолюбие. Сергей Павлович был честолюбив. Но его не коснулась болезнь того мелочного честолюбия, которое толкает людей на то, чтобы выдвинуться любым способом, быть на виду, карабкаться со ступеньки на ступеньку, лишь бы оказаться где-то повыше. Его честолюбие другого типа. Это — честолюбие великих дел: сделать уникальную работу, создать уникальную машину, опередить в работе своих коллег.

Не было ему чуждо и честолюбие обычных людей: он не пренебрегал инженерно-административной карьерой. И он ее сделал, сделал выдающуюся инженерно-административную карьеру. Но она не была для него самоцелью. Главное в том, что он выбирал великие цели и с блеском осуществлял их.

Василий Павлович Мишин, академик, главный конструктор: