Юрий Шутов - Собчачья прохиндиада

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ворье обычно не трудится в одиночку. Как привило, жулики сбиваются по отраслевому признаку в профгруппы и более-менее устойчивые «коллективы», делясь на карманников, домушников, медвежатников, угонщиков авто, рыночников, «управителей» чужим имуществом и т. п. Следовательно, Собчак просто обычный «солист» аналогичного «товарищества», называемого, и не только на блатном жаргоне, "городским правительством", сформированным из завсегдатаев студенческих закусочных среднего пошиба, владельцев пороков, дорого оплачиваемых в подворотнях, и, как Путин30, отжеванных КГБ «резервистов», рожденных устоявшимся внутри комитета правилом: отбросов в ГБ нет, есть только «резервы». Судя по «великолепным» результатам, "петербургское правительство" с городским имуществом и государственной собственностью управляется, словно долго не кормленные и оттого нервные пираньи со случайно сунутым в аквариум пальцем ротозея. Что же касается теперешнего состояния самого городского хозяйства, то членам этого «правительства» просто не до него. Они постоянно блуждают в дебрях своих интересов, сильно озабочены личными доходами и собственными футбольными выступлениями. Поэтому езда по городу на машине сопряжена с неизбежным сотрясением мозга, а путь на трамваях поражает своей дороговизной не только согревающихся в них бездомных, невесть как без меры расплодившихся в Северной Пальмире. Один из серьезно пьющих теперь журналистов некоторое время упорно, с елейным благоуханием и благоговением восхищался «деятельностью» Собчака на страницах услужливых городских газет. Но и тот, в конце концов, с небывалой лапидарностью вынужден был по-трезвому признать, что добрые дела в послужном списке «мэра» так же случайны, как неожиданная беременность у чересчур измученной непорочным поведением монастырской затворницы. Этот трутень из улья прессы, руки которого, даже околачиваясь без дела, постоянно использовали авторучку взамен зубочистки, был лицеистом по манерам и пижоном по привычкам. Он, считавший себя шедевральным вундеркиндом, имел скучную внешность стареющего парикмахера с поясным ремнем, служащим точным указателем талии. Вся его жизнь прошла со сдавленным творческим горлом, потому что не всякий журналист обладает особым, редким даром писать так, чтобы его прозу вообще не читали. В юности наш публицист, словно мотылек, постоянно порхал, осаждая блистательную редакцию советского журнала «Огонек», в пламени которого заживо сгорел в муках творчества не один десяток вдохновенных, но не признанных гениев. И только теперь «демократы» ему позволили развесить над остатками бывшей буйной молодой шевелюры пышные декорации своей юношеской мечты, поймать собственное признание за хвост в безудержном прославлении сильных мира сего, при этом, разумеется, презрев элементарную объективность и профессиональную честность. Кому петь дифирамбы: появившемуся на свет внуку крупного спекулянта или Собчаку — этому эссеисту было все равно. Лишь бы его печатали и замечали. А то, что типографская краска в результате убийства правды обычно получается густо замешана на человеческой крови — наплевать. Так вот. Даже он, будучи за усердие допущен совсем близко к объекту своего превозношения и, присмотревшись внимательно, дрогнул от отвратительного мэрского обличья "надежды избирателей". Больше врачевать и ретушировать своим пером язвы и струпья на социально-политической физиономии Собчака сотоваркой он был не в силах. Поэтому, невзирая на реальную опасность попасть в большую зависимость от неизвестных лиц, плотно окружающих ветреного, дряхлеющего городского бонвивана, прекратил строчить о собчачьей чете хвалебные оды и, внезапно порвав с собчатами, перманентно замышлявшими кого-нибудь по-крупному обобрать, взорвать или зарезать, стал, дабы не сбивать руку, подыскивать иную превосходную гадину либо выдающегося политического вертопраха. Но тщетно. Объектов такой высокой пробы оказалось мало. Теперь этот корреспондент изредка в газетках старой памяти пробавляется публикациями заметок об увлеченных гривуазными приключениями и поисках метода постановки мухам с тараканами очистительных от них самих клизм. Разглагольствует со страниц печати о необходимости предотвращения пожаров в публичных домах при сильном наводнении и полемизирует на пикантные гусарские темы типа: почему нужно бояться женщин спереди, а кобыл сзади. В общем, совсем творчески опустился бедолага после сравнительно краткого общения с теми, кто феноменально пыжится лучше казаться, чем быть на самом деле. Часто, особенно в последнее время, от простых избирателей приходится слышать, что Собчак обычный, мол, вор, подонок и бандит. Такая оценка «мэра» не совсем верна. Наклейкой подобных, скорее эмоциональных, чем справедливых, ярлыков Собчак больше, чем правде, обязан той стене всеобщей ненависти, которую сам воздвиг не только своими делишками, но и постоянной демонстрацией полного презрения к населению, некогда ему симпатизировавшему. Его, как, впрочем, и любого человека, сорвавшегося с примитивного куста своих ограниченных возможностей, безоговорочно прельстила стезя, следуя которой можно будет стремительно разбогатеть и ворваться в анналы истории. А там, несясь дорогой славы, грабить всех подряд, развлекаясь наказанием тех, кто не станет приветствовать его при встрече, одновременно приятно волнуясь, взирая как другие люди по обочинам этой блистательной трассы работают. При этом, разумеется, не допуская даже мысли, что когда-нибудь вовсе не летописцы, а простые уголовные следователи будут вынуждены, превозмогая брезгливость, разгребать вилами эти "исторические анналы". Ведь в итоге даже простым смертным может, кроме прочего, броситься в глаза, что ущемление своего превосходства Собчак всегда переживал трагически, и вокруг при невыясняемых впоследствии, но, как обычно, странных обстоятельствах, частенько кого-нибудь калечили или убивали незримые исполнители, словно невидимые руки циркового престидижитатора, фокусничающего на фоне черного бархата под сопровождение чудесного хорового пения: "Вы жертвою пали в борьбе роковой…" Таким образом, у историков, вне сомнений, будет мало поводов хвалить Собчака. Поэтому позволим восхититься им сами, признав: понятия «обычный» и «простой» к эпитетам, сопровождающим характеристики качеств Собчака, совершенно не подходят. Он, позволю уверить, во всех смыслах «превосходный» и «замечательный». Отсюда, зная, что литература живет не одной книжкой, а целыми библиотеками, смею надеяться своим трудом продолжить основанный М.Горьким некогда популярный сериал ЖЗЛ (жизнь замечательных людей) новым направлением под названием "Жизнь замечательных прохиндеев" (ЖЗП). В основу этой библиотеки, с надеждой на последующие работы других авторов, я закладываю написанные мною о собчаках книги. И если телепередачи Невзорова, порой даже гениальные, все же однодневки, то книги вечны. А посему составленный в них портрет Собчака навсегда запечатлит в памяти потомков его реальный «венценосный» облик с самопальным, фальшивым лавровым веночком, пригодным разве что для заправки постных супов. Такой сериал нужен еще и потому, что именно сейчас вокруг мутного настоящего формируется неясное будущее нашей страны. А это не может быть безразлично всем нормальным гражданам, родственники которых из рода в род не страдали умопомешательством, гомерическими страстями и безропотно не преклонялись пред беспринципными любителями артисток с дирижерами.