Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
— Я говорил с людьми, близкими к премьер-министру Антонио Саландра, — произнёс Рутенберг. — Италия нуждается в большом займе, в котором заинтересована местная финансовая олигархия. Англия готова его предоставить взамен на обещание признать легитимность всех будущих территориальных захватов. Поэтому, я уверен, что Италия в ближайшее время объявит войну Австро-Венгрии.
— Возможно, так и будет, Пинхас, — вздохнул Давид. — Что ты предлагаешь делать?
— Действовать незамедлительно. Поехать в Бордо и Лондон и попытаться убедить правительства Франции и Великобритании в целесообразности создания Еврейского легиона. Я хочу в эти дни получить от Луццати рекомендательное письмо. Кроме того, нам нужно добиться от правительства разрешения создать в Италии, в удобном для неё месте, сборный пункт еврейских волонтёров. Естественно, когда правительство примет решение присоединиться к Антанте. К сожалению, нас мало. Нужны дельные помощники. Надо подумать, как их мобилизовать на наше дело.
— Предстоит призвать сторонников-легионеров в России и Америке, — заявил Борохов. — Именно там находятся основные резервы волонтёров.
— Я тоже так думаю, — сказал Пинхас. — У нас действительно много работы. Не будем терять времени.
Беседа продолжалась ещё какое-то время, но друзья уже сознавали огромность работы, которую им придётся осуществить. Давид и Бер поблагодарили Рахель и попрощались. Пинхас поцеловал сестру и ушёл в свою комнату. Ему нужно было подумать, как найти подход к влиятельным людям во французском руководстве.
В Бордо
1
Если в августе Рутенберг ещё планировал поездку в Париж, то уже в начале сентября всё переменилось. Три группировки англо-французских войск потерпели в сражениях на границе Франции и Бельгии сокрушительные поражения. Немецкие армии широким фронтом устремились вглубь на юг, желая захватить французскую армию в гигантские клещи. Командование, уже не надеясь удержать Париж, готовило город к сдаче. Поэтому 2 сентября правительство «национальной обороны» вынуждено было эвакуироваться в Бордо, повторив бегство, которое правительство и парламент совершили во время франко-прусской войны 1870 года.
Уже проезжая солнечную, прежде жизнерадостную Ривьеру он ощутил перемену в настроении людей. На лицах печаль и грусть, на станциях, платформах и в поезде женщины озабоченно прижимают детей к груди, словно пытаясь защитить их от опасности, которая словно растворена в воздухе. Он видел, как сбиваясь в группки, они говорили об уехавших воевать мужьях, о боях и сражениях, в которых они участвовали, с волнением и затаённым страхом о том, что от них давно нет вестей. Страна стала другой, повсюду солдаты. Выздоровевшие в госпиталях Прованса и ещё не нюхавшие пороху здоровые ехали на север, где вливались в армейские части, а раненые на юг, на Ривьеру. И все они несли в себе одну мысль и одно чувство — защищать своих женщин и детей, свою страну до последней капли крови. Рутенбергу всё это было ново и интересно, и он глубоко взволнован. Воюющая страна, взбудораженная войной, как пчелиный улей вторжением незваного гостя. Днём и ночью на всех станциях женщины и дети в белых одеждах с красным крестиком на рукавах. У них еда и питьё, с которыми они проходили по вагонам, предлагая их солдатам и ободряя их словом и взглядами. На всех станциях солдаты. Если не хватало мест, люди выходили из вагонов, чтобы уступить им свои и дождаться следующего поезда.
Вместо шести Рутенберг ехал из Генуи в Бордо шестнадцать часов. В дороге он видел и слышал то, что в будничной жизни не мог бы себе представить. Это очищало его душу
и укрепляло веру в людей.
На вокзале Сен Жан он спустился на перрон и пошёл к выходу. Широкая привокзальная площадь была полна спешащими людьми. Приехав в Бордо первый раз, он решил не спешить, а вначале поговорить с жителем города. Осмотревшись, Пинхас увидел одетого в униформу полицейского и подошёл к нему. Тот объяснил, как добраться до центра города.
— А Вы не подскажете, где я мог бы остановиться на неделю? — спросил Пинхас.
— Сейчас в Бордо серьёзная проблема с гостиницами, — задумался полицейский. — Многие государственные учреждения перебрались сюда, и в них поселилось большинство парламентариев, членов правительства и чиновников. Я бы посоветовал Вам устраиваться в этом районе. Здесь тоже есть неплохие гостиницы, в которых можно найти свободные номера. Например, эта или вот ещё.
Полицейский показал на них рукой, и улыбка засветилась на его молодом смуглом от загара лице. Рутенберг поблагодарил его и направился к одной из гостиниц. Действительно, там ему сразу предоставили номер на втором этаже. Он выложил вещи из чемодана на полки в шкафу, повесил на плечики две чистые рубашки и пиджак и с наслаждением принял душ. Многочасовое пребывание в набитом пассажирами вагоне вызвало заметное утомление, и желание его освежиться под струями тёплой воды было вполне объяснимым. Он растёр тело махровым полотенцем, оделся и вышел из номера.
Вечер накрыл город мягкой южной тёмнотой, засветились окна домов и витрины магазинов, и зажглись редкие уличные фонари. Очень хотелось есть, и он направился в кафе, выставившее на тротуар свои столы и стулья. Симпатичный молодой официант предложил ему свежую рыбу с варёной посыпанной укропом картошкой и овощной салат.
Рутенберг знал искушённость французских поваров и доверился выбору парня. Он с удовольствием поел и даже выпил рюмку сухого терпкого вина. Он расплатился и прошёлся по улице, размышляя о предстоящих ему завтра делах. Усталость от долгой и полной сильных впечатлений напряжённой дороги клонила ко сну. Он вернулся в гостиницу, разделся, лёг в постель и в одно мгновенье провалился в пучину
