Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер - Война на море - Эпоха Нельсона

Выполнив эту благочестивую обязанность, Нельсон, как нежный отец считал долгом еще одно: к духовной своей он прибавил статью, в которой завещал леди Гамильтон и дочь ее Горацию Нельсон признательности Англии{85}. Приготовясь таким образом к смерти, он вышел на верх, где ожидали его приказаний потребованные им командиры фрегатов. Подойдя к командиру фрегата "Эвриал", капитану Блэквуду, пользовавшемуся, вместе с капитаном Гарди, особенной его дружбой и доверенностью, он сказал: "Командиры наших фрегатов близко будут сегодня к неприятелю, потому что я хочу удержать их на "Виктори" как можно долее". Нельсон, если верить свидетельству капитана Блеквуда, был в эту минуту спокоен и решителен, но более серьезен и важен, чем обыкновенно. Несколько раз, замечая "бодрый вид союзного флота", он изъявлял сожаление, что этот флот повернул, и, казалось, с тайным беспокойством посматривал на горизонт, уже предвещавший бурю, и на поле битвы, перенесенное маневром Вилльнёва от входа в пролив к соседству опасных рифов Конил и Санти-Петри. Около 11 часов он пошел по батареям, где люди стояли уже по местам у орудий, поблагодарил офицеров за их распоряжения, сказал по несколько одобрительных слов каждому комендору и, укрепленный в своей уверенности видом этих мужественных лиц и этих жилистых рук, вышел опять наверх, чтобы сделать окончательный сигнал атаки Коллингвуду.

Сигнал был короток и ясен: "я имею намерение", уведомлял он телеграфом Коллингвуда : "прорезать неприятельский авангард, чтобы пресечь ему путь в Кадикс. Вы, со своей стороны, прорежьте арьергард, у двенадцатого корабля с хвоста линии". И между тем как "Рояйл-Соверен" готовился исполнить это приказание, сам Нельсон направил "Виктори" к "Сантиссима-Тринидад", одиннадцатому с головы в линии союзников. Этим двойным движением он предоставлял себе атаковать своими 12 кораблями уже не 16, как предполагал сначала, а 23 неприятельских корабля. "Мне нужно, по крайней мере, 20 кораблей из этого флота, - сказал он капитану Блеквуду в том увлечении, какое всегда овладевало им с приближением битвы, - взять или истребить менее не значило бы победить".

Очень вероятно, что, если бы Нельсон не опасался, что Вилльнёв захочет укрыться в Кадиксе, не дав ему полной победы, то он остался бы более верен своему первому плану, и не так неосторожно повел бы эту первую атаку. Еще вероятнее, что он к опасности спускаться на неприятеля по линии его траверза не прибавил бы без всякой причины опасности еще большей - атаковать его двумя колоннами; но в эту минуту пылкость его не принимала никаких советов тактики. Всякая новая эволюция была бы для него потерей времени, а в глазах его самой большой опасностью в эту минуту было упустить Вилльнёва, подобно Кальдеру. Как однако этот случай мог бы быть счастлив для французов! Прежде чем он успел ввести в дело силы, пропорциональные силам союзников, Нельсон, по-видимому, мог несомненно ожидать, что его передовые корабли будут подавлены массами союзников, как кавалеристы, которые вздумали бы, атакуя каре, врубаться в него не соединенно, а порознь, один за другим{86}.

Между тем флоты сближались: несколько миль их разделяло. Нельсон стоял на юте "Виктори"; он только что сделал своей эскадре сигнал: приготовиться стать к вечеру на якорь. "Как вы думаете, - сказал он потом капитану Блеквуду, - не нужно ли нам сделать еще один сигнал?" Потом, подумав несколько минут, он подозвал одного из своих флаг-офицеров: "Мистер Паско, сказал он ему, - сделайте эскадре сигнал: Англия надеется, что каждый исполнит свой долг"{87}. Всем известно, с каким энтузиазмом приняты были эти бессмертные слова, и какое рвение, какую новую силу они возбудили в рядах английского флота. "Теперь, - сказал Нельсон, - я не могу сделать более. Будем надеяться на Высшего Властителя судеб мира и на справедливость нашего дела". Тогда капитан Блеквуд, устрашась опасности, какой подвергался Нельсон, и полагая, что замечает в нем грустное предчувствие, осмелился просить его от имени всех, чтобы он перенес свой флаг на "Эвриал", или, по крайней мере, предоставил другому кораблю пост, избранный им для "Виктори". "Нет, Блеквуд, - отвечал адмирал, - в подобных случаях начальник должен подавать пример". Потом однако, делая вид, будто склоняется на просьбы окружавших его, он позволил сделать сигнал кораблям "Темерер", "Нептун" и "Левиафан", чтобы они стали в голове линии; но вслед за тем приказал прибавить на "Виктори" парусов, и выполнение сигнала стало невозможным.

В ту минуту, когда этот последний маневр обнаруживал возрастающее нетерпение главнокомандующего, на "Ройяль-Соверен", ничто не показывало, что этому примеру хотят последовать. Превосходный корабль этот, ходкость которого составляла в эту минуту предмет зависти Нельсона, убавив парусов, поджидал отставшие от него корабли. Несмотря однако на эту видимую осторожность, Коллингвуд принял свои меры, чтобы удержать за собою честь нанести неприятелю первые удары. Только что "Белльиль" и "Марс" приблизились, как по знаку Коллингвуда, знаку, нетерпеливо ожидаемому, "Ройяль-Соверен" в свою очередь взмахнул крылами, и оставив далеко за собой свою колонну, казалось, один устремился на союзный флот.

XVI. Трафальгарское сражение 21 октября 1805 года

Был полдень. Англичане подняли белый флаг Св. Георгия. При повторенных кликах: "да здравствует Император!" трехцветный флаг взвился над кормами французских кораблей. В то же время испанцы, под флагом обеих Кастилий, подняли длинный деревянный крест. Вилльнёв подает сигнал к бою, и корабль "Фугё" посылает первое ядро в "Ройяль-Соверен"; батальный огонь сопровождает этот выстрел, но английский корабль молчит. "Ройяль-Соверен" находится в одной миле впереди "Белльиля" и почти на траверзе "Виктори", в расстоянии от него около двух миль. Без повреждений, среди этого дурно направленного огня, он идет к кораблю "Санта - Анна" (план № 7), ни на одно мгновение не уклоняясь от своего пути, молчаливый, бесстрашный, будто охраняемый какой-то невидимой силой. Несколько ядер, попавших в корпус судна, не причинили вреда команде, которой приказано было лечь у пушек в батареях, а снаряды, пролетающие между рангоутом, оборвали только несколько неважных снастей. Выдерживая в продолжение десяти минут огонь соединенного флота, и готовясь врезаться во французский арьергард, Коллингвуд обратился к своему флаг-капитану: "Ротерам! Чего бы не дал Нельсон, чтобы быть на нашем месте!" "Смотрите, - восклицал в то же время Нельсон, - как благородно Коллингвуд ведет в дело свою эскадру!" И точно, Коллингвуд указал путь английскому флоту и пожал первые лавры этого дня.

Тщетно "Фугё" старается удержать его: тройной ряд орудий, унизывающих бока "Ройяль-Соверена" извергает поток дыма и чугуна; каждое орудие, заряженное двойным или тройным снарядом, направлено в корму "Санта-Анны": 150 ядер пронизывают корабль от штевня до штевня, и на пути своем кладут на месте 400 человек убитыми и ранеными. Тогда "Ройяль-Соверен" приводит к ветру рядом с испанским вице-адмиралом и сражается с ним, почти касаясь реями. Вскоре однако он видит новых врагов. "Сан-Леандро", "Сан-Жусто" и "Индомтабль" спешат окружить его; "Фугё" бьет его диагонально. Паруса "Ройяль-Соверена" уже висят клочьями; но среди этого вихря ядер, которые видели сталкивавшимися в воздухе{88}, он не перестает поражать противника, которого себе избрал. Огонь испанского корабля начинает утихать, и беспокойный взор Нельсона может еще распознать флаг Коллингвуда над облаком дыма, покрывающим эту геройскую группу.