Василий Емельянов - С чего начиналось

В воспоминаниях С. Ляндреса об Орджоникидзе я прочитал, что Серго любил голубые рубашки. Вот такого любимого цвета у Игоря Васильевича я не знаю: рубашки он носил разных цветов, преимущественно темные, хотя иногда надевал и белые. Костюмы и галстуки он предпочитал также темных, неярких цветов. Зимой его можно было видеть в длинном зимнем пальто с бобровым воротником «шалью» и в меховой шапке «пирожок».

Спорт он любил: в молодости хорошо играл в теннис, до последних дней любил пинг-понг. У него даже дома был стол для пинг-понга.

Однажды, когда Курчатов приехал к нам, он спросил у моей жены:

— Наталья Арсеньевна, у вас нет пинг-понга?

— Игорь Васильевич, да у нас никто не умеет в него играть, — ответила она.

— Это безобразие, — сказал Курчатов. — Вот этот стол, — и он показал на наш большой обеденный стол, — прямо предназначен для пинг-понга.

Он не только сам любил играть, но и сотрудников вовлекал. Иногда Игорь Васильевич говорил:

— Перерыв! Все собираемся и играем в пинг-понг.

В личных отношениях он был чрезвычайно щепетилен. Когда я начал ездить за границу, он мог еще попросить меня привезти какую-нибудь мелочь, бутылочку кока-колы, скажем, которую хотел попробовать. Но вот однажды я хотел подарить ему на день рождения транзисторный приемник — они тогда только появились, — и я привез один специально для Бороды.

Он сказал сердито:

— Василий Семенович, зачем вы это делаете?! Вы же знаете, я взамен ничего подобного не могу вам подарить. Зачем вы ставите меня в такое положение? Как вам не стыдно!

Приемник Курчатов так и не взял.

Вот еще что характерно: Игорь Васильевич многим давал прозвища, но они никогда не были обидными. Б. Л. Ванникова он называл Бабай, потому что тот был родом из Баку, а там «бабай» — уважительное обращение к старшему. Абрама Исааковича Алиханова звал Абушей — по первым двум буквам его имени, а Игоря Евгеньевича Тамма звал ласкательно Игорек, хотя Тамм и старше его. А, П. Завенягина иногда называл Генералом, но за глаза.

«Что, Генерал здесь?» — спрашивал обычно Курчатов, потому что Завенягин действительно носил погоны генерал-лейтенанта. Видимо, еще и другие какие-то черты характера Завенягина, чрезвычайно энергичного организатора, бывшего начальника Магнитостроя, наталкивали на мысль называть его Генералом.

Как я уже писал, у Игоря Васильевича была нежная привязанность к Д. В. Ефремову, министру электропромышленности СССР, дружба с которым у него началась еще в Ленинграде, где им довелось вместе работать. Ефремов был крупным государственным деятелем, хорошим организатором, великолепным специалистом. Он внимательно следил за достижениями всех отраслей науки, связанных с электропромышленностью, и принимал необходимые меры к тому, чтобы возможно быстрее использовать их практически.

Ефремов принимал самое непосредственное участие в создании в СССР ускорителей заряженных частиц. Под его руководством был построен первый циклотрон, а также самый мощный в свое время ускоритель заряженных частиц в Дубне. Он активно участвовал в сооружении термоядерных установок. Будучи замечательным инженером, он тянулся к физике, а Курчатов с его страстным желанием быстрее реализовать все, что им задумано, невольно льнул к Ефремову. Они были необходимы друг другу и питали один к другому нежные чувства. Курчатов прозвал Ефремова Дэвочка — по инициалам Дмитрия Васильевича.

— Почему вы называете его Девочкой? — спросил я как-то Игоря Васильевича.

— Да не Девочка, а Дэвочка, — поправил меня Курчатов.

Сам Игорь Васильевич называл себя солдатом. В спорах, разговорах он часто повторял: «Я солдат». Это» я слышал не раз. Он даже иногда записки подписывал так: «Солдат Курчатов».

А меня почему-то прозвал Красным партизаном — может быть, потому, что я иногда «влезал» с вопросами неожиданно, когда люди чем-то занимались, а может быть, из-за того, что в 1920 году во время гражданской войны мне довелось партизанить. Но если уж говорить о партизане, то таким настоящим красным партизаном — по характеру своему — был прежде всего сам Курчатов.

Вспоминаю такой случай. Курчатову нужно было во что бы то ни стало добиться решения правительства по одной из проблем. Но в это время шло какое-то очень большое совещание, и все члены правительства были заняты.

Курчатов позвонил тогда одному из членов правительства и сказал, что вопрос не терпит отлагательства. Надо сказать, что Игоря Васильевича чрезвычайно уважали, с ним очень считались, он как-то умел расположить к себе всех, с кем сталкивался, — и низовых, и руководящих работников.

Член правительства ответил:

— Игорь Васильевич, сейчас идет совещание, оно кончится через два дня. Тогда мы вас примем.

— Я никак не могу ждать два дня, — сказал Курчатов, — вопрос очень срочный.

— Но ведь принять вас и выслушать технически невозможно: мы все на заседании.

— А у вас, я знаю, будет перерыв. Вот я и приду, и когда вы выйдете из зала заседания, я и доложу вам, чтобы времени не терять. Вы тут же сможете и постановление подписать, а проект у меня уже подготовлен.

Кстати сказать, ряд проектов решений Курчатов составил сам. Так он сделал и в этот раз. В перерыве ходил от одного члена правительства к другому и объяснял, почему так срочно нужно решение. И тут же, во время перерыва, было принято постановление, которого он так настойчиво добивался.

Курчатов обладал огромнейшей «пробойной» силойсилой убеждения, и противостоять ей было невозможно. Он вообще не был руководителем «разговорного жанра». Всегда доискивался, какие препятствия стоят на пути и мешают решать задачу. А когда причины помех были ясны, то начинал устранять их засучив рукава. Если не хватало каких-то материалов, он звонил, ездил, говорил, убеждал. Если нужны были какие-то люди или не хватало знаний, он искал, кто может помочь разобраться в вопросе, привлекал нужных людей. Игорь Васильевич всегда помогал решать задачи не разговорами, а практически.

Я часто задумываюсь вот над чем. Мне приходилось встречаться с наркомом Г. К. Орджоникидзе, с академиком Г. М. Кржижановским, работать с И. В. Курчатовым. У этих людей много общего. Что же именно? Прежде всего это люди, одержимые одной идеей, которой они посвятили всю свою жизнь. Это люди огромной энергии, с сильной волей, которые поставили перед собой какую-то задачу и не жалеют ничего ради ее решения. Это люди возвышенные, люди исключительной чистоты и внутренней порядочности. Эти люди не тлеют, а горят.

Видимо, преданность идее, увлеченность наукой естественно связаны с чувством нового, со стремлением к прогрессу. Мне кажется естественной и другая черта, объединяющая всех этих людей: чувство прекрасного, любовь к литературе, искусству.