О. ПИСАРЖЕВСКИЙ - Дмитрий Иванович Менделеев

Какое странное название! Какая неожиданная тема для литературной работы ученого химика – таможенный тариф, то есть перечень пошлин, которыми облагаются ввозимые из-за границы товары!

«Но не технические подробности отдельных производств, а экономические условия их развития в России и связь их с новым таможенным тарифом составляют главное содержание этой книги», – писал сам Менделеев в своем предисловии к тому, занимавшему около пятисот страниц плотной печати. Он продолжал: «Мне желательно, по мере сил, истолковать, разъяснить новый русский тариф, потому и назвал свою книгу «Толковым тарифом». Правильно ли я понял тот смысл, который заключается в новом нашем тарифе, об этом судить бесстрастно будут только через десяток лет, то-есть уже в предстоящее столетие».

С тех пор миновал не один десяток лет, и чтобы сейчас наш современный читатель, – кстати сказать, совсем не бесстрастный судья прошлого своей страны, – мог по достоинству оценить смысл менделеевской работы, нужно хотя бы кратко остановиться на ее содержании.

К тому времени, когда друг Менделеева, профессор Петербургского технологического института Вышнеградский, сделался министром финансов, а это произошло в 1887 году, он уже перебрался из Технологического института в собственный особняк на Английской набережной и дважды в год задавал роскошные балы, впрочем исключительно для представительства, потому что сам к подобным развлечениям был совершенно равнодушен. Он работал по шестнадцати часов в день и ухитрялся пребывать в двух ипостасях: профессора института и ловкого биржевого дельца. Чтение технологам механики, преподавание которой он поднял на исключительную высоту, не было для него повинностью. Когда один из его деловых знакомых однажды спросил его, почему он не оставляет своей должности в университете, за которую он получает всего три тысячи рублей в год, тогда как за одно только составление устава нового акционерного общества брал сорок тысяч, он вполне серьезно отвечал: «Эх, батенька, здесь мое нравственное удовлетворение, чтение лекций доставляет мне удовольствие, поэтому по возможности занятия профессурой я не брошу».

Занявшись государственными финансами, Вышнеградский обнаружил, что курс русского рубля, который был относительно хорошо обеспечен, испытывал наибольшие колебания на иностранных биржах. Он вскоре раскусил цели игры, объектом которой была русская валюта. Предложение рубля на биржах уменьшалось к тому моменту, когда начиналась кампания хлебного вывоза. Рубль дорожал, и, следовательно, хлеб уходил из России по более дешевой цене. Затем, к тому моменту, когда начинались закупки русских экспортеров за границей, предложение рублей на бирже, по мановению чьей-то дирижерской палочки, возрастало, рубль падал в цене, и экспортеры должны были переплачивать на иностранных товарах. Вышнеградскому вначале было неясно только одно: каким образом и в каком количестве проникают на иностранные биржи миллионные куши русской валюты. Чтобы проконтролировать эту утечку, он ввел пошлину в 0,1 копейки с каждого вывозимого рубля. Фискального [70] значения эта пошлина не имела, но зато она позволила точно установить, что помещики, знать, веселящиеся купчики ежегодно вывозили в виде наличности на фешенебельные курорты и в другие злачные места Европы до 50 миллионов рублей. От «прожигателей жизни» эти деньги попадали в руки биржевых маклеров.

Конечно, Вышнеградский не собирался посягнуть на столь дорогие заграничные увеселения богачей. Вместо этого он сам включился в биржевую игру на русском рубле. Через посредство банкирского рода Ротшильдов Вышнеградский стал скупать кредитные рубли, когда предложение их на биржах возрастало, и, наоборот, продавал, когда на биржах обнаруживалась покупательная тенденция. Он выиграл эту игру и дополнительно обогатил этим крупных хлебных спекулянтов. Во всяком случае, это было дополнительным стимулом для развития хлебной торговли, и золотистая русская пшеница текла на международный рынок все более широкой струей. Это облегчалось еще и тем, что Вышнеград- ский добился снижения железнодорожных тарифов на хлебные грузы. «Сами не будем есть-будем вывозить», – говорил он, имея в виду, конечно, не себя и не своих подопечных. Прижатое налогами крестьянство вынуждено было отдавать скупщикам весь свой хлеб, едва успев его убрать. Сами с рождества питались лепешками из лебеды и соломенной сечки. Неурожай 1891 года, который был бы тяжелым при всех условиях, в результате непосильных поборов и вывозной горячки оказался положительно погромом деревни. Даже официозные бюллетени министерства государственных имуществ, и те сообщали, что уже с июля толпы нищих потянулись по скорбным проселкам России. Скот распродавали по цене кожи. Поголовное разорение нависло над деревней.

Но резервуар казны наполнялся. Ему угрожало течью лишь данничество загранице. Поэтому, наряду с укреплением курса рубля, Вышнеградский произвел конверсию иностранных займов, то есть переложил уплату дани по ним на следующие поколения. Доход от долговых обязательств был понижен с тем, чтобы свободные капиталы более охотно устремлялись в промышленность. Но прилив иностранного капитала в промышленные вложения – это тот же заем. Вышнеградский надеялся лишь на то, что рост богатства в стране опередит рост задолженности. Все, чего он реально добился в конечном счете, – это некоторой отсрочки иностранных платежей. Очередной глоток воздуха, который делает утопающий!

Разоренная деревня представляет собой слабый рынок для промышленных товаров. Чтобы искусственно поддержать развитие промышленности,

Вышнеградский решил ввести новый оградительный таможенный тариф. Обложение высокими ставками ввозных товаров позволяло поднять цены на такие же товары внутреннего производства. Пробовал повышать тариф предшественник Вышнеградского Бунге, но огульное повышение ставок привело к ряду несообразностей. Например, ввоз серной кислоты облагался пошлиной, а суперфосфат, в котором треть веса составляет та же серная кислота, не облагался, и т. д. и т. п. Поэтому Вышнеградский и пригласил Менделеева, как специалиста-химика, помочь в составлении нового тарифа.

Менделеев с величайшим энтузиазмом отдался новой работе. Результатом увлечения его и явился толстый том комментариев к тарифу под названием «Толковый тариф». В этой книге, в соответствии со своим замыслом, он не только истолковывал отдельные статьи обложения, но и объяснял, какие отрасли промышленности они призваны защищать, где, опять-таки, русские предприниматели могут с наибольшим успехом приложить свои капиталы.