Морис Дрюон - Заря приходит из небесных глубин

«Да, но как же твоя мать?» — тотчас же спросил он с тревогой.

И небо обрушилось на Арлетту Грег, когда она узнала о решении дочери. Во-первых, потому что поняла, что отнюдь не сама являлась предметом моего внимания в их доме, но ее дочь. Иллюзии стареющих женщин безграничны. К тому же до нее дошло, что она потеряет служанку, которую сама же произвела на свет.

Тогда в деревне Буленвийе вознеслись к самым вершинам трагедии. Тщетно было напоминать этой Эринии, что вообще-то шла война и стоило, быть может, установить некоторую иерархию катастроф. Глухая ко всему, обманутая, преданная, брошенная, она наполняла вселенную единственно своим горем. Всю ночь деревянный дом оглашался вельможной поступью ее бессонницы. Рыдания и проклятия перемежались приступами страхов. Приходилось вызывать врачей, и те удивлялись, обнаружив столь превосходное здоровье у шестидесятилетней женщины, способной на такую энергию в отчаянии.

Ей удалось перетянуть все внимание своего окружения на себя: в замужестве дочери уже не дочь была центром интереса, но она сама. И, как и накануне морского путешествия, она уверяла, что не переживет его.

Чем ближе была дата, тем выше поднимался градус припадков, пока дорогой Фернан Грег, сам истерзанный этими стенаниями, не спросил себя, не спросил меня, нельзя ли отсрочить церемонию на несколько дней.

И в двадцать один год я доказал твердость своего характера.

Я испросил у полковника разрешения на женитьбу, поскольку таково было правило в то время. Я попросил Мишеля Дебре стать моим свидетелем, представителем вышеназванного полковника. И речи быть не могло, чтобы менять что-либо.

К тому же в деле уже был замешан провинциал доминиканцев Франции. Не самая посредственная часть этой авантюры.

У Женевьевы отцовская семья была католической, а материнская — еврейской, но обе не соблюдали обрядов, как то часто бывало в республиканских кругах начала века. Сама она была воспитана вне религии. Однако давно желала обратиться, чувствуя внутреннюю нехватку веры и Церкви. К тому же за несколько недель до событий умерла ее английская гувернантка, мисс Льюис, всегда имевшая на нее влияние, и перед смертью взяла с нее обещание окреститься. С моей стороны подобный обет мог встретить только одобрение.

Так что я отправился в дом № 222 по улице Фобур Сент-Оноре, к преемнику отца Паде, доминиканца, друга моего детства. Папа круглый, Папа длинный. Преподобный отец Луи оказался долговязым и белолицым. У него были черты, свойственные выдающимся доминиканцам: властность в доброте и ум в любых обстоятельствах. Братья-проповедники[34] — ораторы, конечно, но сохраняют ту же силу слова и в частной беседе. Они умеют проповедовать и письменно, а порой бывают превосходными мастерами эпистолярного жанра. Я сохранил не только прекрасные письма отца Луи, но и память о нашей беседе. Мы заговорили о войне, и он вдруг спросил меня, очень просто, устремив на меня необычайно ясный взгляд: «Сын мой, вы ведь приносите в жертву свою жизнь?» У меня возникло впечатление, что, уверившись в ответе, он молча, внутренне, дал мне прозорливое благословение.

В общем, отец Луи дал Женевьеве немного поспешное наставление в вере и окрестил ее.

Перспектива венчания в церкви лишь усугубила отчаяние и проклятия Арлетты Грег, но в итоге она смирилась.

Объявив, что не будет участвовать ни в чем, что все обойдется без нее и что она никогда в жизни больше не увидит не только меня, но и свою дочь, моя будущая теща накануне бракосочетания неожиданно призвала меня в свое логово, набитое книгами, рукописями и разбросанными шелками, служившее ей спальней. Жертва, заколотая кинжалом, — у нее не было даже сил подняться с шезлонга, в котором она возлежала. Она обвинила меня в том, что это я убил ее… Потом вдруг пригласила ее поцеловать. Потом решила, что даст после венчания прием, который, разумеется, подготовит дочь.

На следующее утро у нотариуса Грегов был подписан брачный контракт, а гражданское бракосочетание состоялось во второй половине дня в мэрии XVI округа, на авеню Анри-Мартен. Религиозная церемония прошла на следующий день в часовне на улице Ассомпсьон. Прием в деревне Буленвийе был похож на те, что устраивались экспромтом по случаю провалов поэта на выборах в Академию.

Все это случилось в середине ноября, и после двух дней отпуска я вновь присоединился к своему эскадрону в Рамбуйе. Но мое положение женатого человека давало мне право проживать в городе. Я поспешил снять просторную белую комнату в доме, находившемся прямо у входа в расположение части, напротив гостиницы «Козочка». Туда долетал звук горнов, возвещавший подъем и отбой.

Так я начал вести офицерскую жизнь, что, возможно, не слишком понравилось моим командирам. Месяцем позже, на выпускном конкурсе, мне присвоили приемлемый чин, однако не более того. Но в Сомюрскую школу приняли, а это было главное.

Тем времени Россия напала на Финляндию, и в снегах, рядом с Ладожским озером, шли жестокие бои. Наши газеты сообщали о яростном сопротивлении доблестного маленького финского народа под руководством маршала Маннергейма.

Единственным важным военным событием было уничтожение английскими крейсерами броненосца «Граф фон Шпее» в открытом море возле уругвайских берегов.

Соединенные Штаты, замкнувшись в своем изоляционизме, просто согласились по закону «cash and carry»[35] поставлять Франции и Великобритании бомбардировщики — за золото.

Но Япония, воевавшая с Китаем, начинала угрожать богатым колониям в Юго-Восточной Азии и уже захватила остров Хайнань.

Верховный главнокомандующий Гамелен расхаживал взад-вперед по казематам Венсенского замка, где устроил свою ставку.

Он был начальником штаба при Жоффре и другом Даладье; его считали франкмасоном, что, быть может, объясняло его карьеру и высшее командование. Его считали также сифилитиком, что могло объяснить некоторые странности характера.

Получив в эти недели адресованное жене приглашение возглавить какую-то благотворительную распродажу в пользу солдат, он ответил, к удивлению организаторов, что, поскольку мадам Гамелен сейчас слишком занята, он сам туда отправится!

У него, похоже, был план, большой план наступления на Германию. Его-то он и обдумывал, продолжая расхаживать взад-вперед по Венсенским казематам.

VIII

Сомюр

Века, исторически говоря, не обязательно совпадают с календарем. Век Людовика XIV кончился только с его смертью, в 1715 году. Девятнадцатый век переступил через начало двадцатого и кончился только в 1914-м. То же самое с некоторыми годами. 1939-й перешагнул через 1 января и продолжился, для Франции во всяком случае, в течение первых четырех месяцев 1940-го в той же неподвижности войск, в той же пассивности обороны, в той же трусливой и смутной иллюзии, будто война может закончиться сама собой и воевать не придется.