Петр Каратыгин - Записки Петра Андреевича Каратыгина. 1805-1879

Но откуда досужие пустомели выкопали такую нелепицу? Кто сочинил эту романическую легенду? Хотя людская молва часто из мухи делает слона, но должна быть какая нибудь муха. Не пригрезилось же это кому нибудь во сне?..

По прошествии некоторого времени, просто из любопытства, я стал доискиваться, не удастся ли мне поймать где ни будь эту могильную муху и, действительно, мне наконец удалось найти, если не муху, так человека, который был «с мухой», в день похорон моего брата; от него-то и разнеслась эта нелепость. Вот, что я узнал от одного из бывших тогда кладбищенских сторожей. Когда все уже почти удалились с кладбища, то некоторые из особенно страстных поклонников моего брата оставались там помянуть его до глубоких сумерек; это были люди купеческого звания; между ними первенствовал купец Николай Герасимович Дмитриев, торговавший тогда в Милютиных лавках под №9, куда зачастую покойный брат мой заходил есть устрицы. Этот Дмитриев привез с собою полную корзину закусок и чуть ли не целый ящик вина.

Известно, что русский человек пьет и с радости и с горя; с последнего всегда еще сильнее — и тут, над свежею могилой, лились и слезы и вино, вперемешку. На этих поминках Дмитриев и его товарищи припоминали и трагедии, и драмы, в которых покойник приводил их в восторг, и горевали об утрате, понесенной ими в лице любимого артиста, и, конечно, их грусть была искрення, потому что им не перед кем было играть комедию, как зачастую на похоронах разыгрывают наследники богатых купцов: дедушек, дядюшек и даже родителей. Свидетелями этих поминок были только кладбищенские сторожа, которых они угостили до положения риз. Наконец, поминальщики вспомнили, что пора им с места вечного покоя отправиться на покой восвояси.

Хотя выпито было достаточно, но запас был так велик, что осталось несколько бутылок шампанского. Тут Дмитриев велел подать остальное вино и, утирая слезы, вскричал: «Дай Бог тебе царство небесное, голубчик Василий Андреевич, а вот как мы все любили и уважали!..», и при этих словах, отбив горлышки у бутылок, вылил все вино на его могилу[62].

Да не осудят мои почтенные читатели эту эксцентрическую выходку добродушного купца. Всякий по своему изливает свои чувства! Тут в последний раз пропели они «вечную память» усопшему и разъехались по домам; сторожа также разбрелись по своим местам; но один из них, который, вероятно, от обильного угощения не мог сойти с места, прилег на церковной лестнице, находившейся рядом с могилой моего брата, и заснул тут мертвым сном. В полночь этот бедняга, конечно, прозяб… проснулся и не мог понять, что с ним тут случилось; начал припоминать вчерашние похороны и в полупьяном его воображении начали представляться фантастические картины: этот необыкновенной величины гроб, никогда не бывалое огромное стечение народа[63]… Перед его глазами возвышалась могильная насыпь, тоже необыкновенной величины… Все это нагнало на него такого туману, что он просто ошалел… Долго он не мог прийти в себя… Вдруг ему послышался стон из могилы… его затрясла лихорадка… Он кое-как приподнялся, подошел к могиле поближе и стон повторился. Он со всех ног побежал к священнику, переполошил весь дом; кричит, что у них на кладбище случилось несчастье: похоронили живого человека!!!

Священника разбудили; он с первых слов увидал, что сторож мертвецки пьян, порет горячку, и велел его вытолкать в шею! Но слуга священника, из любопытства, пошел вместе со сторожем на могилу. Слуга как ни слушал, так ни прикладывал ухо к земле, конечно, ничего не было слышно.

— Ну, значит, опоздали! — вздохнув, сказал пьяница, — таперича, значит, помер взаправду.

— Погоди, задаст тебе батюшка завтра трезвону, что ты спьяна его потревожил, — сказал слуга и пошел домой. Наутро, конечно, сторож проспался и священник начал его бранит за вчерашнюю передрягу. Но тот, чтобы оправдать себя перед начальством, божился и клялся, что он не был пьян и что действительно слышал стон покойника, и после всем то же повторял. И так, вопреки пословице, что у пьяного было на уме, то у трезвого осталось на языке.

Беспрерывные расспросы об этой нелепой истории, наконец, мне до смерти надоели, и когда некоторые из моих знакомых меня спрашивали: «Правда ли, что ваш брат в гробу перевернулся?» я им отвечал: «Помилуйте, господа, как же ему не перевернуться в гробу, когда лучшие его роли теперь только ленивый не играет!»

Приложения

I. Юбилей 1-го марта 1873 г.

Первого марта 1873 года исполнилось пятидесятилетие служения П. А. Каратыгина на русской сцене. В этот день ему была Всемилостивейше пожалована, золотая медаль с надписью: «за отличие» для ношения на шее на Андреевской ленте. Артисты трупп: драматической русской, оперной и балетной почтили юбиляра поздравительным адресом; г. Поль Дево и г. Толлерт, от лица артистов французского и немецкого театров, тоже поздравили Петра Андреевича. В клубе художников (по почину И. П. Мижуева и М. И. Семевского) дан был в честь его торжественный обед, на котором юбиляру были поднесены драгоценные серебряные сервизы — подарок, по подписке, от публики. Тосты, заздравные речи, стихи и оркестр музыки придали этому празднеству много веселости и одушевления[64]. Торжеством юбилея как бы закончилась артистическая и театрально-литературная деятельность покойного: с каждым годом реже и реже видала его публика на сцене; тем не менее она всегда благосклонно относилась к любимцу старого поколения. Каратыгин не льстил современным требованием ее вкуса и потому его бенефисы не привлекали зрителей многочисленных; зато между этими немногими всегда бывали просвещеннейшие представители нашего высшего общества. Редкий из бенефисов Каратыгина не удостаивался присутствия его Высокого покровителя — Государя Императора; Монаршее внимание было, до последней минуты престарелого артиста, его отрадою и утехою… Он умер благословляя Державного своего покровителя.

II. Список оригинальных и переводных пьес П. А. Каратыгина, с 1830 по 1879 год.

(В скобках показаны дни первых представлений; пьесы не напечатанные означены знаком *).

1) Знакомые незнакомцы, водевиль в 1 действии (12-го февраля).

2) Сентябрьская ночь, вод. в 2-х картинах (15-го сентября — бенефис Рязанцева).

3) Горе без ума, вод. в 1 действии (25 мая — бенефис Дюра)*.

4) Дон Ранудо де Калибрадос, вод. в 2-х действиях (11 апреля).

5) Молодые ключницы у старых холостяков, водев. в 1 действии (4 сентября — бенефис П. А. Каратыгина).