Вальтер Дорнбергер - Фау-2. Сверхоружие Третьего рейха. 1930–1945

Каммлер продолжал верить, что он один со своим армейским корпусом и оружием, которое находилось в полном его распоряжении, сможет предотвратить неминуемый крах, отложить неизбежный исход и даже повернуть ход событий. Транспорт без остановки продолжал идти в зоны боевых действий. Моторизованные колонны позволяли перебираться через разрушенное железнодорожное полотно. Машины, оборудованные инфракрасными приборами ночного видения, неслись по голландским шоссе, доставляя все необходимое.

Когда единственная железнодорожная линия, по которой шло снабжение полигона в Гааге, была взорвана голландскими группами Сопротивления, а у местного командования оказалось слишком мало людей для ее защиты, Каммлер в течение ночи перебросил из Германии резервы и подготовленные части вместе с наспех собранными пусковыми расчетами. Он был полон решимости сохранить линию в своих руках. Но чего стоили усилия единственного берсерка и его немногочисленных слабых частей против опасности, которая неудержимо надвигалась с запада и мощь ее была неисчислима?

Корпус оружия «Фау» продолжал оказывать сопротивление союзникам до конца марта. Он почти не понес потерь. Затем Каммлер, полностью потерявший способность оценивать военную ситуацию, превратил его в пехотный корпус, надеясь, что, перебросив его в район Гарца, он сможет предотвратить встречу американской и русской армий.

Его части до 27 марта бомбардировали Лондон, Южную Англию и Антверпен ракетами «Фау», которые запускались с баз в Голландии. «V-1» также принимали участие в боевых действиях на Рейне и в Арденнах. Когда «V-1» не могли больше достичь Южной Англии, потому что мы отступали, запуски производились с самолетов. Только по Англии было выпущено 9300 ракет «V-1», они падали на нее днем и ночью. Примерно 6000 достигли берегов Англии. Десятки тысяч предназначались для других целей. Всего было пущено в ход 4300 «V-2». Порядка полутора тысяч имели целью Англию, а более 2100 – антверпенский порт. Примерно пятая часть из них были радиоуправляемы.

К концу марта мы увеличили дальность полета «V-1» до 370 километров – хотя только при экспериментальных запусках. На фронте использовалось лишь несколько этих новых моделей «V-1»; конструкция рулевого управления позволяла им менять направление полета. Вместо того чтобы лететь прямо к цели, они шли по широкой дуге, обманывая таким образом систему обороны. На заключительной стадии конструирования предполагалось довести дальность новых образцов до 480 километров.

У большинства «V-1» эффективная дальность полета выросла до 350 километров, и такие ракеты месяцами были в ходу. После внесения последних улучшений, основанных на испытаниях в Хейдекрауте, взрывов в воздухе практически не было.

Тем не менее в последних числах марта пришел конец этому новому оружию войны. Из Голландии пришлось эвакуироваться, и ее стартовые площадки были для нас потеряны. Каммлер, когда убедился в таком исходе, изменил свою политику. В конце февраля он добился, что Гитлер назначил его генеральным комиссаром по реактивной авиации. И снова он поверил, что с помощью таких машин сможет остановить надвигающуюся волну.

Еще больше года назад мы передали для массового производства в подземных галереях заводов «Миттельверк» газотурбинные реактивные двигатели, но пока в боевых действиях участвовало лишь небольшое количество реактивных истребителей. Разразившийся совершенно непонятный конфликт мешал их оперативному использованию. Годами шли споры, должен ли «Ме-262» быть истребителем или бомбардировщиком.

Каммлеру требовалось как можно быстрее получить эффективное оружие. Управляемые зенитные ракеты, запускающиеся прямо с самолета, еще не были готовы. Я отдал приказ на производство такого ракетного оружия, которое можно быстро производить и тут же, готовое к немедленному использованию, снаряжать им самолеты, те же «Ме-262».

В течение нескольких дней я с головокружительной скоростью носился по Германии, сплошь лежащей в руинах, – от одной испытательной станции до другой, от аэродрома к аэродрому, от завода к заводу. Я пробирался сквозь толпы беженцев из Восточной Пруссии и Померании, которые бежали от наступающих русских. Я был свидетелем невыразимого отчаяния и лишений. Я проезжал сквозь пылающие города и деревни в Бранденбурге и Мекленбурге, мимо разрушенных железных дорог и предприятий. Не припоминаю, чтобы встретил хоть один грузовик или машину на проселочной или главной дороге – словно время вернулось на семьдесят пять лет назад. На глаза попадались только лошади, тачки и бредущие люди. Я не слышал ни одной жалобы, но я никогда не забуду глаза этих людей, полные отчаяния.

Однажды, когда мы испытывали один из видов нашего оборонительного оружия на поле небольшого вспомогательного аэродрома в Пархиме под Мекленбургом, нам пришлось прервать работу, потому что эскадрилья за эскадрильей бомбардировщиков шли над нами на высоте нескольких сотен метров. И даже когда они удалились, до нас доносился рокочущий гул их моторов. Подрагивала земля.

Хорошо замаскированные и разбросанные между деревьями, окружающими аэродром, стояли сотни истребителей последней модификации. Ни один из них не поднялся в воздух. Я в отчаянии спрашивал: ради бога, почему ни одна из эскадрилий не попыталась вступить в схватку с врагом, никто не сделал попытку воспользоваться новым оружием, которое мы тут испытывали? Невысокий майор– летчик, носивший на груди Рыцарский крест с дубовыми листьями, грустно ответил: «У меня еле хватает горючего, чтобы сегодня вечером миновать 3 километра и попасть на совещание. А для моего истребителя нет ни капли».

Такое же положение было всюду и на других базах, где в полной готовности стояли сотни и тысячи наших истребителей. У нас больше не было горючего. Тем не менее подземные заводы продолжали в массовом порядке выпускать боевые машины, которым не было суждено подняться в воздух.

Неужели в Германии не было ни одного человека, у которого хватило бы смелости признать ситуацию безнадежной и положить конец? Неужели никто не осмелился открыто признать войну проигранной?

12 марта 1945 года я сделал последнее предложение, исходящее из тщательно собранной мною информации. Существовало только четыре эффективных вида оружия, массовое производство которых можно было организовать за короткое время и тут же пустить в ход. Выиграть войну они не могли, но если нанести концентрированный удар по конкретной площади, они, может быть, дали бы хоть временное облегчение.

Одним из них была «R-4M», 5-сантиметровая ракета с хвостовыми стабилизаторами, которые могли складываться. Истребитель мог нести под крыльями до 48 таких ракет и практически одновременно выпустить их в скопище бомбардировщиков с расстояния 1000–1350 метров, что позволяло надеяться на превосходные результаты такой атаки. Единственного попадания заряда весом 0,45 килограмма было достаточно, чтобы сбить бомбардировщик. Когда «Ме-109» в первый раз пустил ее в ход, ракета сразу же оправдала возлагавшиеся на нее надежды. Она в массовом порядке выпускалась в Любеке.