Лубянская империя НКВД. 1937–1939 - Владимир Семенович Жуковский
Будучи арестованной и находясь в камере, Жуковская-Шатуновская вела антисоветские разговоры, клевеща на органы НКВД (л.д. 26–29). Жуковская-Шатуновская Елена Георгиевна в предъявленных ей обвинениях виновным себя не признала.
В недоносительстве об известной ей антисоветской деятельности врагов народа Жуковская-Шатуновская Е.Г. изобличается показаниями Зайончковской-Поповой Ольги Андреевны.
На основании изложенного, Жуковская-Шатуновская Елена Георгиевна, 1906 г. р., ур. г. Вознесенска, УССР, еврейка, гражданка СССР, беспартийная, ранее не судимая, быв. научная сотрудница Академии хим. защиты.
Обвиняется в том, что она зная об антисоветской деятельности своего мужа, бывш. зам. Наркома НКВД СССР — Жуковского и др. участниках контрреволюционной организации недоносила об этом органам НКВД, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 18–58 п. 12 УК РСФСР.
Следствие по делу Жуковской-Шатуновской Е.Г. считать законченным, состав преступления доказанным.
На основании изложенного, руководствуясь с. 208 УПК РСФСР следственное дело № 21434 по обвинению Жуковской-Шатуновской Елены Георгиевны направить на рассмотрение Особого Совещания при Народном Комиссаре Внутренних дел Союза ССР.
Следователь…
Сержант гос. без.
Данилин
«Согласен» Ст. следователь следчасти ГЭУ НКВД
Мочалов
Пом. нач. следчасти…
Капитан гос. без. Маркеев (за него. — В.Ж.)
В последнем документе промелькнула фамилия начальника следчасти ГЭУ (Главного экономического управления) Мешика. Он, как и Сергиенко, — выдвиженцы Берии. Уже в 1941 г. занял пост наркома госбезопасности УССР и в этой же республике закончил свою карьеру наркомом внутренних дел. В 1953 г. арестован, судим вместе с Берией и его группой и расстрелян 23 декабря того же года.
Из обвинительного заключения по делу Жуковской
Постановление ОСО по Лене состоялось ровно через пять месяцев после обвинительного заключения. Объяснение такому неоправданно, на первый взгляд, большому интервалу вполне очевидно: ждали суда над мужем, который (суд), напомним, состоялся 24 января 1940 г.
Чем же этот интервал был заполнен? 28 сентября Г.Б. Шатуновский обращается с просьбой о свидании с дочерью. Ответ следует две недели спустя: «В просьбе Шатуновскому считаем необходимым отказать за нецелесообразностью…»
С аналогичной просьбой о свидании со своим отцом обращается Лена еще через полтора месяца, т. е. 13 ноября 1939 г. «У отца находятся двое моих детей, дочь и сын; мысль и тревога за них не дают мне ни одного дня покоя».
Следователь Данилин незамедлительно отказывает «до решения суда по ее делу».
2-го октября Е.Г., опротестовывая обвинительное заключение, направляет заявление «Зам. НКВД СССР гр. Кобулову». Должность адресата указана неточно; в том году Кобулов Б.З. был зам. нач. ГУГБ, потом начальником ГЭУ. Также и этот персонаж вместе с Берией, Мешиком и другими был расстрелян в декабре 1953 г.
Лена пишет:
«В формулировании обвинения следствие указывает, что моя вина установлена на основании этих показаний Зайончковской, которые являются в основной, обвиняющей меня части бессовестной, циничной ложью и клеветой, составленной так, что мне не стоило бы никакого труда их опровергнуть и доказать следствию, что это ложь. Говорить о том, что за личность сама Зайончковская и о ее к-p сущности мне не приходится, следствие знает это лучше меня.
В своих показаниях она указывает на Ю.Н. Туполеву и С.Д. Лаврентьеву, как на свидетелей; однако же в протоколе допроса С. Лаврентьевой нет ни одного слова, подтверждающего показания. Ю.Н. Туполева вовсе не была допрошена…
По существу самого обвинения мне хотелось бы добавить, что несмотря на мои хорошие отношения с мужем и дружную семью, я никогда не бывала посвящена в его дела, будучи целиком поглощенной своей чрезвычайно интересной, творческой работой. Характерно то, что муж мой, несмотря на знания в химии, также не был абсолютно знаком с моей работой и даже не знал названия моей диссертационной темы, над которой я работала два года. Никаких близких отношений и дружбы с сотрудниками мужа и их женами я не имела.
Когда я стала женой С.Б. Жуковского, я была уже инженером, вполне самостоятельным и сложившимся человеком».
Результат нулевой.
Очередное заявление Георгия Борисовича датировано 28-м октября. «Вы, товарищи, решающие судьбу моей дочери, знаете древнюю легенду о Прометее, прикованном к скале. Лишить полную научных замыслов и творческих идей молодую женщину возможности воплотить в жизнь эти идеи и замыслы — это Прометеева казнь. С этой мукой запертых творческих сил, распирающих мозг, потому что закрыта возможность их оформить и дать своему народу и государству, — с этой мукой не сравнится ни арест, ни ссылка, ни разлука с детьми, ни сознание своей невиновности…
Я прилагаю при сем фото ее детей — может быть, Вы сочтете возможным передать их матери или хоть дать ей на них взглянуть. Если это невозможно, прошу Вас карточки прислать мне обратно: на них надписи сделаны рукой дочери и они мне дороги».
К заявлению приложена служебная характеристика, написанная до ареста.
Характеристика
Работы научного сотрудника Е.Г. Шатуновской
