Давид Ортенберг - Год 1942

Его снимки были напечатаны на всю первую полосу и на третьей полосе. И среди них неповторимая панорама центральной севастопольской площади. Рядом искореженное железо и обрывки проводов на мачтах линии высокого напряжения. А посередине во весь рост - памятник Ленину среди дыма и огня, как бы смотрящий на пожарище. Увидев снимок, Илья Григорьевич написал:

"Статуя выстояла - как душа нашей Родины".

* * *

Продолжается ожесточенное сражение на Харьковском направлении. Наши спецкоры сообщают, что бои развернулись на подступах к Кунянску, а затем и в самом городе. Ввиду численного превосходства противника наши войска оставили город. Однако "попытка врага переправиться через реку и занять там плацдарм успеха не имела". В репортаже не была названа река, но в Генштабе нам сказали, что это Оскол, важный рубеж нашей обороны. Там же подтвердили, что противник вынужден был в этом направлении прекратить свое наступление.

Материалы, посвященные боям оборонительного характера, занимают все больше места на страницах газеты. Такими были, к примеру, статьи "Минометный огонь при отражении вражеских атак". "Круговая оборона батальона" и др. Они, несомненно, привлекают внимание фронтовиков к разворачивающимся событиям.

Но и наступательные операции, их опыт продолжают занимать "Красную звезду". Опубликована статья командующего армией генерала М. Попова "Опыт подготовки внезапного удара". Это подробный рассказ об операции армейского масштаба, ее подготовке и проведении. Конечно, меня могут теперь спросить: как же так, из Керчи мы ушли, обстановка в Севастополе критическая, на Харьковском направлении мы отступаем, а пишем о наступлении. Объяснение, по-моему, этому есть. Прежде всего оно в том, что наши военачальники, в том числе и такого высокого ранга, как командармы, приобрели бесценный опыт, выстраданный, можно сказать, в тяжелых боях, и нам, да и им, не хотелось откладывать его в долгий ящик. А потом, мы верили, что придет время и мы снова будем наступать...

* * *

Впервые на страницах газеты появилось имя поэта Александра Безыменского. Кто из людей моего поколения не зачитывался его поэмой "Ночь начальника политотдела", посвященной тридцатым годам! Я в ту пору работал начальником политотдела Сумской МТС на Украине, и мне казалось, что в ней рассказано и о нас. В войну с белофиннами мы вместе служили во фронтовой газете "Героический поход", которую я в ту пору редактировал. Работали азартно, стали друзьями.

Месяца через два после окончания финской войны зашел ко мне в редакцию Александр Ильич и после дружеских объятий подарил красочно оформленное издание своей поэмы "Трагедийная ночь", написав на ней (да простит мне читатель сию текстуальную нескромность): "Неистовому Ортенбергу. С нежной благодарностью и подлинной любовью - в честь "Героического похода" и грядущих совместных боев". Но вот пришли "грядущие бои", а нам, к сожалению, не удалось совместно работать - военная судьба разбросала нас в разные стороны. Безыменский уехал в армейскую газету.

Прошло время, и я получил весточку от Александра Ильича. Он писал, что его сын закончил курсы военных переводчиков. Поэт не хотел бы, чтобы он застрял в тылу, и по старой дружбе просил меня походатайствовать, чтобы сына отправили на фронт, если можно - туда, где служит он сам. И Лев Александрович, тогда юный лейтенант, при моем содействии отбыл на фронт, где достойно, как и его отец, выполнял свой воинский долг. Кстати, забегая вперед, скажу, что он, как переводчик, участвовал в допросе Паулюса. Геринга, Кейтеля и других заправил сокрушенного фашистского рейха и вермахта, а ночью 1 мая 1945 года в Берлине переводил маршалу Жукову текст письма Геббельса, в котором он извещал о смерти Гитлера. Ныне Лев Александрович известный публицист-международник, писатель, автор многих книг.

Тогда я написал Александру Ильичу: "Саша! Твоя просьба выполнена. Теперь очередь за тобой - присылай стихи и очерки". Первый очерк, который мы получили и опубликовали в газете, назывался "Борис Петрович из Курска". Интересный очерк. Вначале я подумал, что это рассказ об одном из героев Отечественной войны. Но оказалось, что Борис Петрович вовсе не солдат, не офицер и вообще не живой человек.

"Мощен его огонь. Но огонь направляют люди... Самое прекрасное, что есть на бронепоезде, - это люди. И называют его человеческим именем, не бесстрастными буквами и цифрами - БП номер такой-то, - а тепло и почтительно, как уважаемого друга: "Борис Петрович". Это был бронепоезд, сооруженный курянами в те дни, когда враг стоял у ворот Курска. "Наш земляк... Курянин" - так отзывались о нем. И командовал им старший лейтенант Морозов, научный работник, недавно закончивший физический факультет МГУ.

Есть в этом очерке потрясающий эпизод - "трагедийная ночь" на 203 километре. Немцы пытались захватить "Бориса Петровича" и плотной цепью двинулись на него. Командир бронепоезда решил подпустить их поближе и скосить пулеметным огнем, а пока наблюдал за фашистами в бинокль. Вдруг произошло нечто неожиданное. Оттуда, из сумерек, голосом на чистом русском языке крикнули:

- Давайте огонь! Это немцы. Только цельтесь чуть повыше...

Пулеметы бронепоезда заговорили разом. И мигом передняя цепь легла на землю, крича "ура", а все остальные бросились назад, скашиваемые огненным валом. Оказалось, гитлеровцы шли в наступление, выставив перед собой пленных красноармейцев. Пулеметы продолжали свою работу, а освобожденные советские бойцы потребовали у Морозова оружие, чтобы преследовать ненавистного врага.

* * *

Иосиф Уткин прислал с фронта "Солдатскую песню":

Мы на ветер слов не тратили,

Мы клялись родным околицам.

Наши жены, наши матери

За победы наши молятся.

Слово храбрых - слово твердое,

И земли родной не выдадим;

Русских можно видеть мертвыми,

Но рабами их не видели!..

Недавно зашел ко мне Эренбург и обратился с просьбой поручить фронтовым корреспондентам прислать материалы об участии в боях служебных собак. Я сразу же вспомнил, что недели три тому, когда в газете была напечатана новелла Полякова "Трофей", Илья Григорьевич похвалил ее, и не только за художественные достоинства, но и саму тему. Оказалось, что писатель очень любил собак, считал собаку настоящим другом человека, а ныне, на войне. - и другом фронтовиков.

Вскоре наши корреспонденты прислали для писателя материалы об удивительных историях.

С Калининского фронта. Немецкие танки приближались к нашим блиндажам, но, увидев бегущих навстречу собак, повернули назад. Это случилось после того, как подразделение Лебедева, отбило танковую атаку. Немцы тогда пустили шесть танков, которые подошли вплотную к нашим позициям. Здесь-то на танки набросились собаки. Головная машина была взорвана собакой по кличке Том. Другие танки поспешно развернулись, преследуемые собаками.