Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

Что же касается самого писателя, то он, но его словам, спокойно работает над вторым томом «Последней невольницы», которую вначале они с Этцелем решили назвать «Север и Юг», но ввиду того, что название это «не очень устраивало» издателя, Жюль Верн предложил заменить его на «Север против Юга».

Мирный тон этого письма никак не соответствует угрожающему мраку сгущавшихся туч, и гром, который скоро грянет, жестоко поразит их обоих. Отныне Жюль Этцель-сын займется публикацией «Севера против Юга».

Между тем, хотя в июне общее его состояние улучшается, «рана так и не затягивается», пройдут долгие месяцы, прежде чем он сможет ступать на ногу. В октябре Жюль Верн станет понемногу выходить из дому, побывает в театре, встретится с друзьями. А в декабре ему снова запретят вставать.

9 февраля 1888 года ему исполнится шестьдесят лет, и он зачислит себя «в категорию стариков»; хотя с одного конца рана затянулась, ноги его по-прежнему больны. Он не может носить ничего, кроме широченных, «словно шаланды», башмаков, однако это не мешает ему передвигаться, и он уже подумывает о поездке в Париж, но с этого времени и до конца своих дней он будет прихрамывать. Так, прихрамывая, Жюль Верн пересекает бульвар Лонгвиль, направляясь в Промышленное общество, в Муниципальный совет, в Общество цветоводов, в ссудно-сберегательную кассу… или же в цирк, но об этом потом.

Между тем он ни на один день не прекращает работы и в октябре 1886 года интересуется, хорошо ли выправлены пробные оттиски «Севера против Юга». Этим романом заинтересовался «Пти журналь», который намерен опубликовать одну из новелл в приложении к декабрьскому номеру. Быть может, речь шла о «Жиль Бралтаре», где писатель безжалостно бичует англичан?

С этого момента все свое время он посвящает работе над романом «Два года каникул», для этой цели Жюль Верн и просит, по всей вероятности, прислать ему роман Дариля (Груссе) о жизни колледжей в Англии. Роман «Два года каникул» написан им для «Журнала воспитания и развлечения». Нельзя не удивляться умению, с каким автор, умудряясь не наскучить читателю, ведет повествование о приключениях детей, которым довелось столкнуться со стихиями природы, способными устрашить даже взрослых.

В первой главе дается впечатляющее описание сильнейшей бури, унесшей из Окленда английскую шхуну, на борту которой находились новозеландские ребятишки от восьми до четырнадцати лет.

Судно оторвалось от причала ночью, и его вынесло в открытый океан, где оно оказалось во власти настоящего урагана. Шхуна терпит бедствие, а ведет ее неопытный подросток, отважный француз по имени Бриан, и весь экипаж состоит из одного лишь юнги — Моко. Оба они, проявляя поразительное присутствие духа, совершают чудеса ловкости, им удается причалить к острову, где в течение двух лет отряд ребятишек будет вести жизнь робинзонов. Отряд этот состоит в основном из англичан, из старших ребят главенствующая роль выпадет на долю трех мальчиков: Бриана, Гордона и Донифана.

Элегантный, проявляющий чрезвычайную заботу о своей внешности Донифан, по происхождению англичанин, бесспорно, является самым знатным учеником пансиона Шермана.

За аристократическую спесь его прозвали «лордом Донифаном», в силу своего пылкого нрава он всюду, где бы ни находился, стремится верховодить и, само собой разумеется, презирает юнгу Моко за то, что тот — черный. Он ревниво относится к Бриану, завоевавшему авторитет своим мягким обхождением, самоотверженностью и редкой для его возраста энергией. Бриан не раз вставал на защиту слабых, не позволяя старшим пользоваться преимуществом своей силы, и поэтому его окружают глубокой любовью.

К концу книги этому юному французу исполнится лет пятнадцать-шестнадцать, и портрет его сильно напоминает того ученика Нантского лицея, с которым в свое время поддерживал переписку автор, так что нельзя не провести параллели между этим Брианом и тем, кто стал впоследствии известным государственным деятелем и о ком говорили: «Он ничего не знает, но все понимает».

Гордона, американца по происхождению, отличают положительный характер, практический ум и склонность к вещам серьезным, он изо всех сил старается умерить притязания Донифана, чтобы избежать ссоры между двумя друзьями.

Работая над этой книгой, писатель снова избрал путь, проложенный Висом, об этом можно только пожалеть, но досаднее всего то, что он не придумал ничего нового, хотя сам ощущал такую необходимость. Роман «Два года каникул» оказался суррогатом «Школы Робинзонов», которая сама по себе была всего лишь отдаленным и слабым отражением «Таинственного острова».

Спад верновского вдохновения объясняется условиями, в которых находился писатель, сраженный несчастьями, следовавшими одно за другим, и обреченный вести жизнь больного человека.

К горестям, о которых мы уже знаем, добавилась еще одна, непоправимая утрата: его верная аньерская подруга умерла, по всей видимости, еще раньше Этцеля. Точную дату ее смерти установить трудно, вероятно, это случилось около 1885 года[103]. Письмо, адресованное Этцелю, содержит одну фразу: «Вы знаете мое несчастье».

И хотя ему всего шестьдесят лет, писатель относит себя к числу стариков. На самом же деле он главным образом разочарован. По его собственным словам, он «вступил в черную полосу своей жизни», но не сдается, пытаясь найти утешение в упорной работе.

Физически он отяжелел, «волочит лапу», короче говоря, замкнулся в своем безрадостном амьенском уединении. 1887 год так и не помог ему преодолеть «черную полосу»: в феврале его постигло новое горе — умерла мать. Прикованный к постели, он не смог повидаться с ней и даже не присутствовал на ее похоронах. Онорина одна ездила в Нант. Со смертью матери, последовавшей 17 февраля 1887 года, исчезла «последняя связующая нить этой большой семьи».

Жюль Верн заканчивает роман «Север против Юга», начатый еще до того, как умер Этцель, стараясь забыться в работе и не думать о том, что жизнь его клонится к закату. Работая над этой книгой, писатель углубился в изучение Гражданской войны в США, которая с давних пор интересовала его. Но в романе речь не только о войне, писатель рассказал о преступных делах братьев-близнецов, которые, пользуясь своим поразительным сходством, умеют выйти сухими из воды и наживаются на несчастье других.

К моменту написания книги прошло всего двадцать лет со времени окончания войны, обеспечившей победу аболиционистов и единство Соединенных Штатов, тогда как за пределами Америки существование рабства было уничтожено скорее теоретически, чем на практике. В наши дни рабовладельческий вопрос может показаться устаревшим, но в 1885 году события эти были еще свежи в памяти людей. Да и теперь нельзя не удивляться нашей наивности, когда мы полагаем, что рабов больше не существует. Можно ли быть уверенными в том, что караваны пленников не бредут где-нибудь в далеких пустынях? Число их, разумеется, не так велико, как раньше, но сомнительно, чтобы их не было вовсе.