Гарольд Лэмб - Карл Великий. Основатель империи Каролингов

Тогда византийская флотилия совершила рейд к побережью близ Равенны, и дожи поспешили обратить свой взор в сторону Константинополя. Шарлемань объявил, что обязательно защитит Фортуната, послав Пипина с итальянской армией лангобардов по суше в направлении Далматских гор и дороги на Константинополь. По пути туда Пипин должен был захватить укрытый порт предателей венецианцев.

Если бы венецианцы стали подданными Шарлеманя, то на их верфях можно было бы строить хорошие корабли и выходить на морские торговые пути – может, он это время и не застанет, но застанут его сыновья. Шарлемань стремился завладеть Адриатикой и, используя свое преимущество, заключить прочный мир с Константинополем.

Упрямый Пипин, подчиняясь отцу, попытался добраться до Венеции морем; византийские боевые корабли вынудили его повернуть обратно, и его армия пробивалась по берегу к болотистым заливам и лагунам. Одну лагуну он захватил, построив мост из корабельных мачт. Венецианцы ловко переправили свои корабли вместе с пожитками в Глубокий канал (Rivus Altus – Риальто).

Пипин осадил порт, но, не имея флота, не мог его взять. Однако, удерживая сушу со своим войском, он запер морской люд в большой внешней лагуне. С наступлением летней жары франкские воины начали страдать от болезней, и венецианцы вынудили их принять устное изъявление подчинения от островной республики вместе с ежегодной данью в 36 серебряных фунтов Шарлеманю. Пипин согласился и отправился дальше на восток. Он все же не захватил венецианский порт и вдобавок подхватил на болотах лихорадку.

(Из этой осады венецианцы извлекли урок и перенесли свой порт в Риальто, где впоследствии Венецианская республика станет владычицей окрестных морей. И в ту же самую декаду сосланный Эгберт, сакс по происхождению, покинул императорский двор в Ахене и возвратился в Британию, где стал первым королем Англии.)

Все это Шарлемань узнал в Ахене. Его старшая дочь Ротруда лежала больная в женском крыле дворца, и священники ждали, когда можно будет ее исповедовать. Однако взоры всех обитателей дворца были устремлены на север, где беды и несчастья шли сплошной чередой.

В тех краях гибельная опасность исходила от данов, грабивших и разорявших острова и побережье Фризии, забирая выкуп в сотню фунтов серебром как плату за то, чтобы они ушли. Затем они поднимались вверх по Эльбе, нападая на Гамбург, подстрекая к мятежу славян и опустошая города саксов.

С вновь набранным войском, которое он послал на север навстречу опасности, Шарлемань отправил своего слона. Писцы во дворце сделали короткую запись: «Слона, которого ему подарил Харун, повелитель сарацин, постигла там внезапная смерть».

Однажды вечером, когда хозяин Ахена прогуливался вдоль колоннады и статуи Теодориха, дорогу ему преградил гонец. Он преклонил колено, и по его виду можно было судить о том, как нелегко ему пришлось в пути. Гонец испросил милости у короля прежде, чем изложить свои новости.

– Говори смело, – нетерпеливо произнес король.

– Это не мои слова, а слова Годфрида, короля данов.

– Я приказываю тебе говорить.

– Вот его слова. Годфрид говорит, что Фризия и Саксония уже выплачивают ему дань. Теперь он направляется сюда, чтобы сжечь Ахен. Этим предупреждением он дает тебе время, чтобы уйти.

Той ночью взбешенный Шарлемань призвал под свои знамена всех паладинов, дожидавшихся в Ахене; он взял с собой свою охрану и свободных людей с берегов Мааса и Рейна. Он поспешно отправил приказ своему сыну Карлу явиться с Адульфом и армией Восточной марки на берега Везера. Шарлемань, в свою очередь, по Рейну и притокам Липпе поспешит, чтобы встретиться с ним у недоброй памяти города Вердена. Там они встанут между данами и Ахеном.

Так, в возрасте 68 лет в начале лета 810 года, опечаленный смертью дочери Ротруды, Шарлемань отправился искать сражения с норманнами. Непросто было вынудить сражаться на суше моряков, привыкших ходить вдоль побережья на своих кораблях.

Когда он покидал свой шатер на первой придорожной стоянке, произошло одно событие. Эйнгард, увидевший это, не придал ему большого значения, хотя позже вспомнил о нем.

«Перед восходом солнца он покидал лагерь, чтобы продолжить путь, – объяснял Эйнгард, – когда вдруг увидел ослепительный огненный шар, падающий с неба. Он прочертил дугу по безоблачному небу справа налево, и лошадь, на которой ехал Шарлемань, рванулась вперед, сбросив его на землю. Он так тяжело упал, что сломалась пряжка плаща и разорвалась перевязь меча. Когда слуги подбежали к Шарлеманю и освободили его от оружия, он не мог встать без их помощи. Легкое копье, которое было у него в руках, нашли в 20 с лишним футах от места падения».

Шарлемань, отяжелевший с годами, кроме того, при падении находился в полном боевом вооружении. Впоследствии он стал прихрамывать на одну ногу.

В то время это не казалось дурным предзнаменованием. Отец и сын Каролинги встретились и стали лагерем на Везере, и их разведчики не заметили никаких признаков присутствия норманнов. Шарлемань спокойно ожидал в своем шатре, время от времени охотясь в лесу. Там они узнали о том, что Годфрид убит и корабли данов отплыли домой в Скандию, где новый король просил мира с Шарлеманем. Удостоверившись в правдивости этих вестей, он сам отправился домой.

Вблизи Венеции, от чумы или какой другой болезни, умер Пипин, правитель Италии. Временами совершенно неуправляемый, из трех сыновей он был самым сильным и стойким.

Прибыв в Ахен, Шарлемань сразу же вызвал к себе Адальгарда, которому безоговорочно доверял:

– Ты отправишься в Ломбардию, ты построишь гробницу моего сына в базилике в Медиолануме (Милане), потому что он правил той землей. В базилике Святого Петра ты объявишь о том, что его юный сын Бернард является королем лангобардов и всех тех, кто был подданным его отца.

Адальгарду предстояло еще многое сделать. В Павии ожидал Спатарий из Константинополя, искавший Пипина. Посла необходимо встретить и с почетом препроводить в Ахен к Шарлеманю. «Потому что он – звено мира между двумя империями. И если венецианские дожи встанут камнем на пути этого мира, то пусть Спатарий знает, что камень уберут, а Венецией будет править всемилостивейший владыка Константинополя. Пусть он знает, что мир будет установлен».

Границы христианского мира должны быть неприкосновенны, невзирая на чуму, смерть и приграничных язычников. Поэтому Эгберт отправился за море, чтобы править Англией, а молодая Венеция осталась свободной и избежала тех бед и несчастий, которые обрушивались на империю Шарлеманя. Из Кордовы ожидали послов с известиями о мире.

Дородный хромой человек трудился в Ахене и был полон решимости привести свои дела в порядок. Тем самым в эти несколько месяцев он влиял на все происходящее во внешнем мире.