Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум
Я убежала от зимы и холода, от привычного места обитания и прогрессирующего старения не только тела, но и души…
Некой замшелости от надоевшей уже привычности.
Я хотела не только погреться и всласть поплавать, что получилось на сто процентов, но и пописать, потешить свою русскую графоманию.
Тут-то произошел сбой в планах и мечтах.
Я никогда не жила долго так близко к морю. Даже и не мечтала. И будучи на югах и пляжах неделю, с сожалением считала убывающие дни блаженства.
И вот я приехала надолго, на месяцы… Сбылась мечта идиота!
Наслаждение природой, морем и даже бассейном под столетним деревом, покоем, обилием дикой растительности, цветов и птиц, а также и не ожидаемой даже в сладких снах спокойной доброжелательностью местных людей затопило меня теплом.
Я растаяла, потеряв концентрацию ума, утратив борцовский задор, затейливый узор планов в голове и защитную, надеюсь, агрессивность, что полностью изменило мой образ жизни и мыслей.
Утром я, как подорванная (по выражению моей дочери), вскакиваю по будильнику в 6.45 утра, завариваю мужу овсянку и уже в 7 утра выношусь в нежаркие еще тропические заросли, окружающие вместе с соснами наш двор, и, улыбаясь утру и пению птиц, иду к машине, чтобы через 4 мили бросить ее в метре от пляжа и идти, идти по пустому от людей и полному разнообразных видов забавных птиц пляжу.
И пройдя 3–4 мили, иногда нагибаясь и подбирая красивые многоцветные ракушки, выполнив установленную собой же спортивнооздоровительную норму, с сознанием выполненного долга погружаюсь в соленую, почти всегда прозрачную зеленую спокойную воду, плыву в блаженстве или качаюсь на маленьких волнах, напевая и танцуя иногда при полном отсутствии свидетелей… Нереальное счастье!
И вот сегодня ранним утречком, когда солнце только что проснулось и поднималось, зевая, я нацепила шорты на купальник, скакнула на своего железного рычащего коня красного цвета (мою машину) и понеслась в сторону моря-океана.
Как обычно поутру, по кромке воды бродили птицы удивительной наружности, разыскивая пропитание или просто гуляли.
Нам их не понять!
Хотя местные природолюбы-волонтеры их понимают, изучают и защищают.
А я только любуюсь, хотя и любопытничаю. Может, пока еще.
А здесь, видимо благодаря хорошей экологии, полно летучей, ходячей и плавучей живности.
Самые мои любимые птицы — в красных чулках во всю длину ноги от перьевого тела и с длиннющим загнутым носом-клювом — каждое утро бродят по кромке воды, что-то выискивая в песке, на самом краю воды, и смешно отскакивают от набегающих волн.
Невероятно грациозные белые, размером с крупную курицу, эти птицы на длинных ногах в этих красных чулках всегда поутру приводят меня в восхищение и хорошее настроение своей красотой и деловитостью.
Вышагивая важно, мелькая красными чулками, они чаще собираются группами, и отражение их в воде восхищает каждый раз — хоть в сотый, хоть в тысячный. Недавно я узнала их имена: White Ibis (белый ибис).
Еще один невиданный мной раньше вид птиц белого оперения с вуалевыми хохолками на макушке в ЖЕЛТЫХ БОТАХ и такого же цвета круглыми кругами вокруг глаз «хохлят» по пляжу и выискивают что-то в песке — может, маленьких рыбок, маскирующихся под песок своей окраской. Так и не установила, что они вылавливают.
Эти птицы очень смешно выгибают голову, приседают и направляют желтый глаз параллельно уровню воды, словно меняя угол перископа.
Здесь обитают интересные птицы, похожие на чаек, с ярко-оранжевыми длинными клювами. Они иногда летят с открытым клювом прямо по воде. Может, что-то туда попадает съедобное на лету.
Не могу не отметить еще один невиданный мной вид птиц. Наверное, это Heron (цапля).
Они здесь популярны и уважаемы, и даже наш дом под соснами и пальмами называется Heron Harbor.
Скорее всего, это разновидность большой цапли, по-нашему. Хотя раньше я никогда их живьем не видела. Только в детской книжке, где цапля (или журавль?) и лиса ходили друг к другу на угощенье.
Длинношеяя птица предлагала лисе угощение в высоком кувшине… Я вспомнила это, наблюдая забавную сценку на пляже, когда рыбак удил рыбу, глядя на море, а здоровенная цапля за его спиной подошла к его ведру и, заглядывая туда все ниже и ниже, любопытствовала содержимым.
Ужасно было смешно. Ведь эти птицы прекрасно добывают пропитание в чистой спокойной природной среде. Наверное, ею двигала любознательность или озорство.
Но этим утром мне птицы на глаза не попались, а подошла высокая стройная женщина и привлекла мое внимание к странным следам в песке, как будто от небольшого бульдозера. Словно отпечаток гусеничного транспорта. Но в этих якобы машинных вмятинах на песке строго симметрично проглядывались отпечатки странных больших лап. Когтей и подушечек.
Леди обратила мое внимание на следы и рассказала всё про них, поняв, что мне это интересно (до сих пор я сохранила любознательность).
Она пояснила мне, что это ползла черепаха. Очень крупная, судя по отпечатку талии. А ползла она, оказывается, к маленьким дюнам, поросшим травкой, откладывать яйца и торопилась, наверное, боясь не донести их до безопасного места.
И правда, иногда близко к воде я видела огороженные места кладки черепашьих яиц недонесенных. Или недоношенных?
Перебрав в голове возможных владельцев следов — кошка, собака, — я сообразила, что диких собак и кошек в этом цивилизованном, хоть и совершенно естественном и натуральном месте, нет. И я остановилась на идее, что это ракун-хищник (еноты по-нашему) сопровождал черепаху на сносях из дружбы или намереваясь пообедать яичницей.
Но ведь черепаха им не по зубам. Зачем же они преследовали или сопровождали ее, судя по отпечаткам лап
