Аллен Даллес - ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа

Если используются радиосредства, то не исключены ошибки в комплектации радиоаппаратуры, как передающей, так и принимающей. Связь по почте может быть нарушена по самым различным причинам.

Поезда часто опаздывают, и поэтому курьеры не могут прибыть на обусловленную встречу в установленное время. Значит, агент уйдет: он не может долго ждать на одном и том же месте — это закон разведки. Чтобы избежать нарушения личных контактов, связанных со случайностями подобного рода, при планировании операций предусматривают запасные встречи и варианты для чрезвычайных случаев, автоматически вступающие в действие, когда срывается основная встреча. Однако здесь мы затрагиваем уже другую проблему: нельзя чересчур усложнять условия встреч и явок, это может тоже привести к потере контакта. Ведь люди, находящиеся в состоянии сильного нервного возбуждения, просто не в состоянии запечатлеть в памяти и вовремя вспомнить сложные пароли, устные и вещественные. Фиксировать их на бумаге открытым текстом, понятно, ни в коем случае нельзя. А с шифрованными тоже легко запутаться. Во всем нужна разумная мера, в том числе и в секретности и конспирации.

Один из простейших и самых древних приемов, используемых в разведке, когда обговариваются условия встречи, — прибавление (или вычитание) определенного числа дней и часов к дате и времени, назначаемым при телефонном разговоре или каким-то другим путем. Если даже противнику удастся перехватить эту обусловленность, вычислить действительные день и час ему будет очень сложно. Скажем, агент должен прибавить один день и отнять два часа. Таким образом, названная встреча — вторник в одиннадцать часов в действительности означает: среда в девять. Агенту достаточно проделать это хотя бы один раз, он запомнит условие так же прочно, как свое собственное имя. При этом ничего не требуется записывать. Однако и здесь нет полной гарантии. Может случиться, что по прошествии, скажем, трех месяцев, когда агент получит вызов на встречу, он вдруг засомневается: надо ли прибавлять один день и отнимать два часа или же отнимать один день и прибавлять два часа? А может быть, надо прибавить два дня и отнять один час? Или же… и так далее.

Неправильно понятые условия или плохая память могут привести к тому, что стройная, но сложная система связи превратится в трагикомедию абсурда, когда каждая из сторон будет пытаться угадать ход мыслей другой, не вышедшей на встречу или не выполнившей какую-то договоренность. Агент, скажем, пропускает встречу, поскольку перепутал свои плюсы и минусы. Другой партнер появился на условленном месте точно. Но агента нет. Значит, партнер приходит к выводу: агент перепутал, что отнимать, а что складывать, и пытается догадаться, что он именно напутал. Наконец он выбирает из четырех альтернативных комбинаций одну, которая кажется ему наиболее вероятной, и идет на встречу. Но он сделал неверный выбор, и никто его не встречает. А агент в это время вспомнил правильный расчет, но уже поздно, так как истинные день и час уже не совпадают с тем, из чего исходила другая сторона. Таким образом, два человека никак не могут встретиться.

Независимо от причин провалы можно подразделить на две категории: те, которые наносят удар по всей шпионской организации, в результате чего она становится известной противнику или местным властям (что не одно и то же), и такие, что приводят лишь к краху одной какой-либо операции, из-за чего нарушается связь с агентурой, но сами агенты не попадают в руки противника. Так происходит, например, тогда, когда важное сообщение не доходит до получателя, но и не становится добычей врага. В любом случае серьезный провал может привести к немедленному свертыванию разведывательной операции или же к тому, что ее откладывают на длительное время, пока не будет восполнен ущерб, восстановлена связь и тому подобное.

Даже небольшие провалы в разведке связаны с неприятностями. Никогда нельзя быть полностью уверенным, нанесут ли они большой ущерб или потерь не будет. А от этого зависит решение, прекращать операцию или же доводить ее до конца. Многие проколы связаны с потерей прикрытия, разоблачением агентуры и другими нежелательными, но вынужденными действиями. Иногда провалы приводят к тому, что у руководства разведки возникают подозрения: не виной ли тут двойная игра того или иного агента. В принципе делу вредит любое подозрение, даже если считают, что тот не связан с разведслужбой противника, а просто плут, мошенник или контрабандист.

Те, кто когда-либо путешествовал под чужим именем, знает: страшнее всего не то, что можно забыть новое имя при регистрации в гостинице. Самое ужасное, когда вы, все-таки вспомнив, как вас теперь зовут, с облегчением расписавшись в регистрационной карточке, вдруг почувствуете, что кто-то сзади дружески хлопнет вас по плечу и громко произнесет: «Джимми Джонс, старина, где это ты пропадал столько лет?» Вы обернетесь и увидите: перед вами знакомый, которого вы не видели уже лет двадцать.

Каждая операция, связанная с использованием лиц, выезжающих временно или постоянно в другие места под другим именем, всегда связана с риском случайной встречи, пусть в одном случае из тысячи или даже сотни тысяч, с людьми, которые знали агента под настоящим именем. Конечно, ему, возможно, как-то удастся выкрутиться. Но это не должно успокаивать, ибо тревогу вызывает то, что в нынешнем мире, где буквально все прекрасно понимают, какой размах приобрел шпионаж, люди могут в первую очередь как раз подумать: человек, которого я прежде знал под другим именем, наверное, занимается разведывательными делами. Значит, вся огромная кропотливая и длительная работа по созданию легенды-биографии из-за такой случайности может пойти насмарку. Советские нелегалы обычно направляются в страны, где риск случайной встречи минимален (но все же не исключен). Случай, о котором речь пойдет ниже, говорит: подобная несчастливая возможность существует всегда, и Советы, как, впрочем, и мы, фактически не в силах предотвратить ее.

В группе Лонсдейла, о которой я уже упоминал, супружеская пара американцев Крогеров обеспечивала радиосвязь. Их, после ареста Лонсдейла и Хаутона, опознали как давних советских агентов, активно действовавших ранее в Соединенных Штатах. ФБР установило личность, основываясь на отпечатках пальцев. И когда опознание было закончено, в нью-йоркский филиал бюро позвонил человек, который представился как бывший футбольный тренер. За неделю до того журнал «Лайф» опубликовал серию фотографий лиц, причастных к делу Лонсдейла. Позвонивший сообщил, что тридцать пять лет тому назад он был тренером в одном из нью-йоркских колледжей в районе Бронкс. И в его команде играл худощавый паренек, который очень походил на Крогера. Правда, тогдашнего его подопечного звали как-то по-другому… И все-таки он считает, что это один и тот же человек. И тренер оказался прав.