Филипп Бобков - Последние двадцать лет: Записки начальника политической контрразведки

Ф.Б. Здесь нет ничего удивительного. Роль Советской армии в освобождении Европы от фашизма всячески принижалась как в послевоенные годы, так и в годы Второй мировой войны. Это выражалось в затяжке открытия второго фронта, в непоследовательном и часто поверхностном освещении событий, происходивших на Восточном, советском фронте. Наши союзники, особенно Великобритания и лично Черчилль, стремились показать, что основную роль в победе над фашистской Германией сыграли именно они, а главное — Англия.

Известно, что Рузвельт, например, еще в апреле сорок второго года писал Черчиллю: «Ваш и мой народ требует открытия второго фронта, чтобы снять бремя с русских. Наши народы не могут видеть, что русские убивают немцев, а также уничтожают вражеского снаряжения больше, чем США и Великобритания, вместе взятые».

Рузвельт был готов к открытию второго фронта. Но Черчилль придерживался иной позиции. Он открывал «второй фронт» то в Греции, то в Италии, то еще где-то, лишь бы только не против основных сил фашистов, лишь бы только окончательно измотать силы Советского Союза и Советской армии. Реально второй фронт был открыт только после Тегеранской конференции, в сорок четвертом году, с высадкой англо-американского десанта в Нормандии. И то, как я думаю, только потому, что союзники поняли: мы можем освободить Европу и без них.

Если я вас правильно понял, вы хотите сказать, что роль освободителей Европы нам досталась фактически вынужденно?

Да. Мы показали всему миру, что можем освободить пол-Европы даже без союзников. Но именно тогда они и спохватились, начали активные действия на Европейском континенте, чтобы, как говорится, не оказаться у разбитого корыта и доказать, что именно они стали освободителями Европы. Это, кстати, проявилось и при подписании капитуляции фашистской Германией. Союзники почему-то решили принять капитуляцию, хоть и с нашим участием, но на очень низком уровне, а потом в Берлин вынуждены были уже приехать по требованию Сталина. Кстати, никто из главнокомандующих союзников туда не прибыл. Появились только вторые лица…

Так тоже проявлялось это стремление принизить роль Советской армии в победе над фашизмом. И сегодня, когда речь идет об освобождении Освенцима, почему-то забывают, что это сделали советские воины. Еще на одну деталь, связанную с этим чудовищным лагерем смерти, хотелось бы обратить внимание. Вспомните, как союзники бомбили территории гитлеровского рейха. По сути, снесли с лица земли город Дрезден. А почему ни разу не сбросили бомбы на железнодорожные пути, ведущие к Освенциму? А ведь по ним шла доставка людей на уничтожение. Союзники ничего не сделали, чтобы остановить это, хотя прекрасно знали, что в Освенциме происходит. И не только в Освенциме.

И, кстати говоря, если продолжить разговор об Освенциме. Такого напоминания о зверствах фашистов, как там, нигде больше нет. В Освенциме сохранились и костыли, и детская одежда, ботиночки, разные предметы, которые отбирали у заключенных, — все это лежит там, и люди видят, что и как происходило. А, допустим, в Бухенвальде, помню я, из всех вещественных доказательств нацистских преступлений есть только одна настольная лампа, абажур которой сделан из человеческой кожи. Все остальное — это картинки, фотографии и прочее.

А в Освенциме поляки содержат лагерь в надлежащем — очень наглядном виде. Они знают, чем угрожал им фашизм.

Польша стала вторым государством в Европе, которое, как и Советский Союз, наиболее сильно пострадало от фашистской оккупации. Погибло почти шесть миллионов поляков, уничтожено около шести миллионов евреев…

Да, Гитлер прямо говорил: после того как мы уничтожим евреев, мы должны приступить к уничтожению украинцев, лемков, гораков, не говоря уже о поляках. Поляки подлежали уничтожению совершенно четко — нацисты не скрывали этого. Это написано в «Майн кампф» и в предвоенных выступлениях руководителей рейха. И это обстоятельство тоже почему-то до сих пор замалчивается.

Вспомните, как отмечали шестидесятилетия высадки союзников Нормандии. Если бы не присутствие там нашего президента, о роли России во Второй мировой войне вообще-то, не исключено, никто бы и слова не сказал. Так, кстати, было на пятидесятилетии этой операции. Нас туда даже не пригласили. А ведь самая большая трудность, с которой встретились союзники на Западном фронте, это были бои в Арденнах. Там их армию нацисты чуть было полностью не уничтожили. Положение было настолько аховым, что Черчилль обратился непосредственно к Сталину с просьбой: не могли бы вы помочь нам как-нибудь на востоке, чтобы хоть чуть-чуть оттянуть немецкие войска от наших армий, задержать приток туда свежих сил…

Сталин и Ставка приняли решение начать наступление на Восточном фронте, на Висле на две недели раньше запланированного.

И Сталин — здесь в Москве, кстати, тогда была американская военная делегация с маршалом авиации Теддером — прямо сказал ему: если мы увидим, что наше наступление идет не так активно, как нам хотелось бы, тем не менее мы все равно не остановимся. Только для того, чтобы не дать гитлеровцам оттянуть войска с Восточного фронта на Западный фронт, усилить свое давление в Арденнах.

И действительно, никаких войск с Восточного фронта на запад не пошло. Наоборот, с Западного фронта перебросили на восток 6-ю танковую дивизию С С, а затем еще 16 пехотных дивизий. И опять же, мы воевали с теми, кто ушел с Западного фронта. А союзники при этом прикидывали, как им действовать дальше. Если англичане рвались перейти в наступление на севере, то Эйзенхауэр слонялся к ведению боев на юге Европы, вел переговоры, где можно убедить немцев капитулировать без ведения боевых действий. И немцы тогда уже начали активно сдаваться в плен союзникам.

Но это ход войны. А идеологический принцип остался прежний — замолчать основополагающую роль Советской армии в достижении победы над фашизмом. Вы же помните фильм, который у нас снимался накануне пятидесятилетия победы Романом Карменом для западной аудитории. Он так и назывался «Неизвестная война». Американцы в большинстве своем только из этого фильма узнали, что в Восточной Европе была какая-то война и Советский Союз играл в ней не последнюю роль.

Это проявилось и в Освенциме. Я, может быть, путаю какие-то данные за давностью лет, но когда я впервые побывал в Освенциме, то экскурсовод достаточно подробно рассказывал, что и как здесь происходило. Он сказал, что в Освенциме погиб миллион двести тысяч человек. Я запомнил эту цифру потому, что перед этим был в Албании, а все ее население всего миллион. Меня тогда поразило, что здесь уничтожили людей больше, чем проживало во всей Албании. А евреев из уничтоженных там — половина, говорил экскурсовод. Остальные — представители 27 других национальностей.