Готтлоб Бидерман - В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945

Почти неделю спустя ко мне прибыл какой-то однорукий штабной офицер, неожиданно появившийся в нашем штабе. Этому лейтенанту была дана незавидная задача выяснения, действительно ли солдат, замешанный в этом инциденте, отбывает положенное наказание. И вот тут впервые за всю свою военную службу я сделал ложный доклад. «Этот человек погиб в бою… два дня назад».

Офицер после этого исчез, и я никогда не сожалел о совершенной мной лжи. Долг каждого офицера – позаботиться о благе своих солдат, а я считал, что мастерство фельдфебеля и его умение поддерживать наше оружие в наилучшем боевом состоянии на войне куда более ценны, чем простое подчинение этому абсурдному приказу.

В течение последних недель дивизия была отведена за русско-балтийскую границу, и вновь под нашими ногами оказалась европейская почва. Эта территория столетиями служила географическим буфером между Центральной и Северной Европой, а также между Востоком и Западом. Случайному наблюдателю казалось, что на этой слабо волнистой местности царит мирная атмосфера. Верхушки холмов венчали редкие сосны, клены и дубы. Неглубокие долины покрыты травой, сырыми торфяниками и небольшими озерами, окруженными березами. Местность была усеяна маленькими быстрыми ручьями, текущими к Двине, которая, в свою очередь, впадает в Балтийское море у Риги.

Население было в основном занято сельским хозяйством или лесоводством. Земля здесь плодородная, а для Восточной Европы сравнительно мягкий климат. В изобилии разводятся скот, свиньи и овцы, а люди живут в деревянных домах с большими комнатами, ванной и прочно построенными сараями для животных. Просторные, добротно сделанные погреба обычно строятся вблизи от домов. Во время боев в районах Штокмансхофа, Акниста и Эргли, а также от Риги до Курляндии мы использовали погреба, когда это было возможно, для штабов батальонов и рот. Местные имения, несколько поменьше размерами, чем их прусские соседи на западе, разбросаны по местности, а деревни располагаются вдоль примитивных дорог, которые создавались скорее для повозок на конной тяге, чем для автотранспорта. Хотя фермы и деревни несут отличительные черты восточной архитектуры, более крупные сооружения в больших и малых городах имеют определенно готический характер. В городах есть церкви и общественные здания стиля нижнего германского барокко Средних веков.

Мирный ландшафт с его чистыми домиками, деревнями и городками напоминал нам о нашей собственной родине до такой степени, что было даже немного легче переносить нынешнюю ситуацию, будучи отрезанными и изолированными от своего обычного семейного круга и привычного окружения. Полевые кухни радушно принимали поступления свежих овощей, молодого картофеля и свинины, а офицеры-снабженцы и ротные фельдфебели вовсю старались улучшить свою репутацию, соревнуясь друг с другом, кто лучше снабдит солдат на фронте.

В последние дни августа батальоны и полки 132-й пехотной дивизии вели бои к западу от Модони и возле Эргли с врагом, значительно превосходившим в людской силе и технике. После этих тяжелых боев пришлось расформировать 437-й гренадерский полк из-за огромных потерь и при отсутствии надежд на пополнение. 14 сентября последний командир 437-го полка, майор Охснер, кавалер Рыцарского креста, был убит в бою под Эргли. Во время войны в России он был ранен не менее восьми раз и, не успев оправиться от самых последних ран, встретился со своей судьбой на поле боя.

В начале сентября командование батальоном принял на себя капитан Дедель. Это был настоящий баварец с чувством юмора и атлетически сложенный мужчина. Он был известен своей короткой трубкой, которую называл своей «носогрейкой». Я оставался при штабе, исполняя обязанности адъютанта батальона, а Фолле был офицером-снабженцем. Нашим офицером-медиком был Герд Пирнер, а пулеметной ротой командовал капитан Фред Фушиус, которого мы прозвали Пер Гюнт.

Немногие уцелевшие из друзей нашего старого круга стали неразлучны, и только раны или смерть могли разорвать узы нашего товарищества. Надо сказать, что это было единственным позитивным аспектом, который мы испытали во время нашей «тотальной войны». После расформирования 437-го полка его подразделения были переданы штабу, 13-й пехотной роте, 14-й противотанковой роте 436-го гренадерского полка и 438-му пехотному полку. Только один гренадерский батальон остался нетронутым, и ему было разрешено носить название II гренадерский батальон 437-го пехотного полка, хотя он уже был придан 436-му пехотному полку. Те из нас, кто принадлежал 437-му, гордился тем, что продолжал носить старое численное название полка.

Командир 436-го полка, кавалер Рыцарского креста полковник Зепп Дрексель был одним из немногих командиров, прошедших обе мировые войны и уцелевших. У него была безукоризненная репутация за абсолютную справедливость и верность, которые он постоянно демонстрировал перед своими войсками. Это был командир с редким талантом знания, когда ситуация требовала строгой дисциплины, а когда можно было что-то позволить. В войсках его называли по-дружески папаша Дрексель, а те, кто был с ним в более близких отношениях, часто позволяли себе называть его дядюшка Зепп. У новичков-офицеров и солдат немедленно устанавливались с ним отличные отношения.

Как-то раз мы вновь едва ускользнули от беды. 14 сентября вражеские силы при мощной поддержке танков прорвались на нашем правом фланге. Они рвались вперед и 16 сентября обошли Эргли, тем самым отрезав нас от главных сил на западе. После этого серьезного события уже было невозможно удерживать наши позиции, так что мы вновь прорвали кольцо окружения и заняли высоты к западу от Эргли. И эти позиции мы удерживали несколько дней.

Листья на деревьях стали принимать осенние краски. Длинными колоннами мы шли на запад по мощенным булыжником дорогам, «захватывая территории дальше на западе», как шутливо называлось наше отступление солдатским юмором висельников. Несмотря на потери, понесенные нами при прорыве советского кольца окружения, недавно смыкавшегося вокруг нас, мы продолжали организованное отступление, приближаясь к морю, откуда дальнейший отход уже был невозможен.

Далеко на севере в конце сентября русские начали свое наступление между Нарвой и Плескау (Псковом). Это наступление вызвало отход всех германских войск к северу от Двины, и был приведен в движение план эвакуации Риги. Начался долгий поход, отметивший наше последнее отступление в Курляндию.

Рига – древняя столица ордена ганзейских рыцарей. Нам пришлось принять сомнительную награду: лицезреть когда-то прекрасный город за спиной у себя, ныне переживающий смертельную агонию. Примитивные дороги были забиты пылившими колоннами грузовиков и танков. День и ночь через латвийскую столицу шли беженцы с нескончаемыми подводами и ручными тележками, доверху набитыми скарбом. Воздух наполнялся ревом утомленных и обезумевших стад скота, которые гнали на запад по брусчатке рижских улиц. Зловещий вид русских штурмовиков стал постоянной чертой нашей жуткой ситуации, когда они грохотали над черепичными крышами, демонстрируя четкую пятиконечную красную звезду на сверкающих серебром фюзеляжах.