Илья Амурский - Матрос Железняков

Все кругом лежало во мраке: порт, город, бульвар. Этого требовала военная обстановка. Где-то недалеко в море бродили неприятельские корабли «Бреслау» и «Гебен».

«Залепить бы в этот „Ремо“ хотя бы один снарядик!» — со злостью подумал Железняков.

Размышляя обо всем пережитом за день, он шагал все дальше и дальше за город и оказался далеко от гавани. Справа чернело море, а слева тянулись сады с прячущимися в них маленькими деревянными домиками.

Вдруг до слуха Железнякова донеслись звуки рояля из одноэтажного домика с распахнутой дверью на веранде.

Прислонившись к дереву, Анатолий стоял и слушал словно завороженный.

— Руки вверх! — внезапно раздался за его спиной чей-то грубый голос. Ты что здесь делаешь, бродяга?

Рояль тотчас замолк. Двери веранды захлопнулись. Возле Железнякова стояли двое городовых с револьверами в руках.

— Ты что тут делаешь, отвечай! — повторил вопрос один из них.

— Музыку слушаю.

— Ишь ты, музыку слушает! А ну, руки вверх! — прикрикнул другой городовой.

Анатолию пришлось подчиниться. И хотя обыск не дал ничего, а документы оказались в порядке, ему объявили:

— Ты арестован!

— За что?

— Не разговаривать! Марш вперед! — крикнули городовые.

Железняков попал в одну из облав.

По стране бродило свыше миллиона дезертиров, как сообщалось в официальных донесениях главного жандармского управления. И, несмотря на введение царским правительством смертной казни за побег из действующей армии и флота, дезертирство не уменьшалось.

Ночная облава в приморском городе на этот раз преследовала и другие цели. Полицейские производили в порту, на предприятиях и судах «выемку» лиц, подозреваемых в революционной деятельности. В числе прочих были арестованы Железняков и два моряка на транспорте «Принцесса Христиана».

Перед рассветом шторм стал заметно ослабевать. Встревоженный ночным обыском среди команды, Каспарский не мог заснуть. Он поднялся на капитанский мостик и осмотрел горизонт. Да, скоро можно будет покинуть бухту и следовать дальше.

— Дойдем до Одессы без Волгина и Чумака? — спросил Каспарский у механика.

— Не справимся, Александр Янович. На Волгине держалась вся ходовая вахта в кочегарке. А Чумак был главной опорой у меня в машинном отделении, — ответил механик.

— И оба оказались смутьянами, большевиками, черт возьми! Случись это в Одессе, мы не стали бы горевать. А здесь, в этой дыре… Конечно, утром набежит орава безработных, но нам нельзя задерживаться. Пройду-ка я в полицию… — сказал Каспарский и зашагал к сходням.

Через несколько минут он скрылся в предрассветной мгле, направляясь в город.

Железнякова привели в полицейский участок Приморского района. Там было уже много арестованных. Все они находились в подвальном помещении. Оттуда их вызывали поочередно в канцелярию на допрос, после чего одних отправляли в городскую тюрьму, а других награждали крепкими тумаками и выталкивали на улицу.

«А вдруг начнут проверять, действительно ли я служил на пароходах? Могут обнаружить, что паспорт у меня не настоящий… — тревожно думал Анатолий».

Рядом на каменный пол сел человек. Он показался Железнякову знакомым, но Анатолий сразу не мог вспомнить, где встречал его раньше,

— Ищи бродягу в тюрьме, а пьяницу в кабаке, — шутливо сказал незнакомец, обращаясь к Анатолию.

— Но я не пьяница и не бродяга, — резко ответил Железняков.

— Не обижайся, дружище. Давай познакомимся хоть здесь. — И незнакомец протянул ему руку: — Дмитрий Старчук. Вывший машинист эскадренного миноносца «Керчь», а теперь вот безработный. И даже в полицию угодил!

Анатолий наконец вспомнил, как он впервые встретился со Старчуком — на пристани возле несговорчивого усатого контролера.

— Анатолий Викторский, кочегар, — сказал Железняков, отвечая на рукопожатие.

Знакомство с бывалым черноморцем обрадовало Железнякова. Он почувствовал себя уже не таким Одиноким.

— За что тебя приволокли сюда?

— Об этом надо у них спросить, у драконов, — негромко ответил Анатолий.

К ним подошли двое арестованных матросов.

— Прошу прощения, — заговорил матрос с большими, длинными усами. Кажется мне, что это ты приплывал вчера на «Принцессу»?

— А если и так? — хмуро и нехотя ответил Железняков, вспомнив, как враждебно встретили его на судне.

— Да ты не смотри на нас волком, братишка! Держи пять! Прозываюсь Василием Чумаком.

— Волгин. Кочегар, — представился второй и добавил: — А ты молодец, браток, что не оставил без работы старика Непомнящего. Благородно поступил…

На этом разговор их прервался. Загремел железный засов у дверей, и в подвал вошел полицейский.

— Какие здесь с «Принцессы», выходи!

— Пошли, Вася! — сказал Волгин Чумаку. — До счастливой встречи, братухи, — бросил он на прощанье Железнякову и Старчуку.

Снова явился полицейский.

— Викторский! — крикнул он.

Сидевший за деревянной загородкой долговязый полицейский офицер с остроносым желчным лицом громко распекал кого-то по телефону:

— Дурак! Болван! Что не ясно! Арестовать! Доставить сюда немедленно! Швырнув телефонную трубку на рычаг, он уставился воспаленными глазами на Железнякова. — Фамилия?

— Викторский.

— Имя?

— Анатолий…

В этот момент в помещение буквально ворвался Каспарский. Офицер поднялся из-за стола и услужливо открыл дверцу перегородки.

— Проходите, господин Каспарский. Пожалуйста, присаживайтесь. Чем обязан столь неожиданному да еще такому раннему визиту?

Не замечая Железнякова, Каспарский, поздоровавшись с дежурным полицейским, возбужденно заговорил:

— Я буду жаловаться самому главнокомандующему Кавказской армией! Вы задерживаете мой пароход с больными и ранеными! Мне надо срочно везти их в Одессу. Там меня ждет военный груз…

Судя по тому, как разговаривал Каспарский с дежурным, можно было догадаться, что бывший контрабандист не чужой человек в этом учреждении.

Выслушав разгоряченного Каспарского, офицер мягко сказал:

— Сейчас ваших молодчиков допрашивает сам начальник участка…

— В чем они обвиняются?

— Солдат агитировали против войны, что ли… Не знаю точно. Но вы не волнуйтесь, господин капитан, найдете других. Стадами ходят безработные…

— Я не могу взять любого голодранца! — вспылил Каспарский. — Мне нужны люди, умеющие работать в машинном отделении и в кочегарке.

В это время Каспарский увидел Железнякова.

— Ба! Беглец! Ты что ж удрал с моего парохода? Или тебе больше нравится ночевать в полицейских участках?