Генрих Гофман - Самолет подбит над целью

- Емельянов, срочно готовьте По-2 и позвоните командиру корпуса. Спросите у него от моего имени разрешение на вылет Мордовцева.

Вокруг облегченно вздохнули.

После небольшой паузы, когда Емельянов уже бежал на командный пункт, а Мордовцев - к самолету связи, Рубанов обратился к Бахтину:

- А как на Сальском аэродроме? Сколько "юнкерсов" уничтожили?

- По-моему, самолетов двадцать сожгли. Да еще, наверное, с десяток повредили, - неуверенно прикинул Бахтин. - Пять заходов сделали.

- Там все горело. Особенно считать-то некогда было, - наперебой заговорили летчики.

Дождавшись, пока все умолкли, Бахтин спокойно повторил:

- Двадцать-то наверняка уничтожили. А может быть, немножко больше.

Храбрые, скромные летчики, они не знали, что в эту самую минуту командующий фашистской транспортной авиацией, приданной 8-му авиационному корпусу, полковник Ферстер оцепенело сидел в своем кабинете. Ему только что доложили, что в результате удара русских штурмовиков на аэродроме Сальск уничтожено семьдесят два транспортных самолета и почти половина экипажей выбыла из строя. "Майн гот", - он смотрел на портрет фюрера и ломал себе голову над тем, как доложить в Берлин, что снабжение по воздуху окруженной армии Паулюса еще более усложнилось.

Эту задачу поставил ему лично сам Геринг, и теперь Ферстер боялся гнева своего всемогущего шефа. Он проклинал советские штурмовики, которые так неожиданно обрушились на его базовый аэродром; проклинал огромную, занесенную снегом, непонятную страну и этих русских, наносящих столь ощутимые удары тогда, когда по всем правилам ведения войны они должны были давно капитулировать...

А Рубанов благодарил своих летчиков:

- Поздравляю с успехом, - протянул он Бахтину руку. - Поезжайте в штаб авиационного корпуса. Там вас ждет командующий Сталинградским фронтом. Он интересуется результатами удара и прислал за вами свой "виллис".

Озадаченный капитан сел в машину, а летчики направились на командный пункт готовиться к следующему боевому вылету.

В штабе корпуса дежурный проводил Бахтина в кабинет, где над большим столом, покрытым развернутой картой, склонились два генерала, носивших одну и ту же фамилию. Это были командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник Еременко и командир авиационного корпуса генерал-майор авиации Еременко.

Бахтин подробно рассказал командующему об успешных действиях группы. Генерал-полковник Еременко похвалил капитана и поздравил его с назначением на должность командира штурмового авиационного полка той же дивизии.

Раздался телефонный звонок. Генерал-майор Еременко снял трубку. По разговору Бахтин понял, что звонит командир дивизии. "Неужели не разрешили?" - встревожился он и стал прислушиваться к словам командира корпуса.

- Так я же говорил Емельянову, что на По-2 лететь незачем. У истребителей целое звено боевых самолетов оборудовано лыжами. Им и карты в руки. К тому же старший лейтенант Жуковский со своим ведомым сами попросились лететь за Карловым. На истребителях им куда безопаснее, чем на вашей "этажерке"... В случае чего один прикроет, пока другой будет садиться... Думаю, что уже вылетели, - положив трубку, генерал рассмеялся. - Вот друзья! Чуть ли не все просятся за Карловым лететь.

- Дружный народ... Одно слово - летчики, - улыбнулся командующий фронтом. - Этих голыми руками немцам не взять. У меня на днях произошла встреча. Вот только фамилию летчика не припомню, - задумался на мгновение командующий, потирая пальцами лоб.-Да ладно, не в фамилии дело... Его, знаете ли, на моих глазах два "мессера" заклевали. Дрался он с ними, надо сказать, отменно. Но... - командующий развел руками. - На войне как на войне... Приземлился он в поле на снег, как раз между лесом и дорогой. Вижу, выскочил из самолета и бегом к лесу. А кругом ни души... Только я и охрана. Мы на двух "виллисах" ехали. Приказываю шоферу остановиться. Посмотрю, думаю, что с самолетом. Да и летчика в степи оставлять не хочется. Выбрался это я из машины, бреду по снегу. А летчик уже в кустарник успел заскочить. Подхожу к самолету... Вдруг - выстрел. Пуля у меня над ухом просвистела. Адъютант в снег плюхнулся. "Ложитесь, - говорит, товарищ командующий!"

- И что же, пришлось лечь? - обеспокоенно спросил командир корпуса.

- Да нет... До этого не дошло. Я этому летчику кулак показал, кричу: чего, мол, стреляешь, свои здесь... Вышел он из кустов. Но идет неуверенно. Пистолет в руке держит. Тут уж мой адъютант не выдержал кричит: "Ты что, с ума спятил? Чуть командующего не убил..." Опустил летчик пистолет. Подходит... А на лице и радость огромная, да и от стыда готов, видно, в землю провалиться. Довез я его до ближайшего аэродрома.

- Теперь ему от генерала Хрюкина на орехи достанется, - пошутил командир корпуса.

- Это за что же? - удивился командующий. Он перестал улыбаться, лицо стало суровым. - За что ему достанется? Я этого летчика всем в пример ставлю. С охраной-то вместе нас сколько было? А он один. И не испугался. О плене не подумал. Ошибся только. За немцев принял. Я приказал Хрюкину благодарность ему объявить. Вот если бы он с поднятыми руками к нам вышел... - командующий задумался. - Да нет. Летчики народ правильный...

Бахтину показалось, что генерал-полковник одобрительно кивнул ему головой.

- Разрешите идти? - спросил капитан.

В кабинет вошел начальник штаба корпуса.

- Старший лейтенант Жуковский со своим ведомым уже в воздухе, доложил он командующему.

Уверенный, что Карлова скоро привезут, Бахтин поехал на аэродром.

Возле командного пункта толпились летчики и техники. При малейшем, еле уловимом гуле пролетающих где-то самолетов вое они поднимали головы и долго всматривались в голубую даль, пока кто-нибудь не произносил:

- Нет, не то.

Тогда вновь возникали разговоры. Каждый строил свои догадки: кто будет садиться за Карловым - Жуковский или его ведомый; на какой аэродром они прилетят: на свой, где базируются истребители, или на аэродром штурмовиков? Ежеминутно поглядывая на часы, люди напряженно прислушивались к доносившимся с неба звукам, понятным только им одним.

Заметив подошедшего Бахтина, летчики смолкли и расступились, пропуская его к входу в землянку.

В землянке командного пункта, куда спустился Бахтин, тоже чувствовалось тревожное ожидание. Говорили почти шепотом. Здесь собрался руководящий состав полка.

Майор Емельянов сидел возле телефонного аппарата. Каждые три-четыре минуты он брал трубку и крутил ручку полевого телефона.

- Алло! "Береза"? Я - "Чайка". Соедините меня с оперативным дежурным "Сокола".

В переполненной землянке становилось совсем тихо. Все неотрывно следили за выражением лица командира,