Вильгельм Кейтель - 12 ступенек на эшафот

Что ждет нас впереди, когда наступит конец — тайна великая есть. Она сокрыта во мраке не только для вас, но и для нас. Есть только одно утешение, как говорится в подобных случаях, — хоть не скоро, да споро… Мы добились решающего успеха под Ипром и на высотах Камбре. Главное отличие нашей стратегии от французской заключается в том, что все эти операции проводились без привлечения оперативного резерва — исключительно наличествующими силами. Французы бросают в полосу прорыва резервные армейские корпуса и несут колоссальные потери. По предварительным подсчетам, они потеряли в Шампани и между Маасом и Мозелем не менее 150–200 тысяч человек. На нынешнем этапе развития войны именно такую цену приходится платить армии за перехват инициативы. Мне остается только надеяться, что наше командование не намеревается приносить такие жертвы ради сомнительного успеха глубоких прорывов такого рода, в возможности успешного осуществления которых при сложившихся обстоятельствах я опять—таки сомневаюсь. Пусть уж лучше французы продолжают подставлять свои головы — новый 1916 год им и так предстоит встретить в окопах, а там не за горами и 1917–й… Уже сегодня они принесли столько жертв, что никогда не поднимутся с колен. Вот и сейчас они затеяли какую—то возню на востоке…[11]

Отцу

Поместье Тарнагора, Галиция,[12] 23.7.1915

Где будет одержана победа — не суть важно. Главное — что мы уже в обозримом будущем добьемся решающего превосходства над русскими. У нас есть все для этого…

(К этому времени Кейтель стал офицером генерального штаба.)

Когда я искренне радовался своим скромным успехам в бытность адъютантом полка, то и представить себе не мог, что ждет меня на новом поприще, прежде всего, после войны, если мне суждено будет уцелеть. Мое образование как офицера генштаба абсолютно недостаточное и поверхностное. Образно выражаясь, я — как приготовишка, не знающий алфавита и таблицы умножения. То, что обычный генштабист постигает за три года неспешных занятий в академии, плюс два года стажировки в одном из управлений генштаба, по—прежнему остается для меня книгой за семью печатями. Я имею в виду технику, без которой невозможно управлять и командовать. Мои здравый смысл и усидчивость — прекрасные качества, но этого решительно недостаточно, чтобы стать хорошим генштабистом. Сейчас и позже мне предстоят годы упорного труда, чтобы соответствовать масштабам стоящих перед армией задач…

Лиза Кейтель — матери

Вольфенбюттель, 19.9.1915

Теперь я тебе что—то расскажу, но только между нами: наступил решительный момент, когда, вскрыв проход к Констант(инополю), мы поможем туркам, оказавшимся в крайне сложном положении. Похоже, что в ход боевых действий вмешается зима, а весной русские начнут снова, собравшись с силами. Самое неприятное, что ждет нас в обозримом будущем — это падение Дарданелл, если не произойдет что—нибудь еще менее приятное. Было в высшей степени любопытно побеседовать на военно—политические темы с Хенчем,[13] который временно исполняет обязанности главнокомандующего до приезда Макензена. Хенч — специалист по Балканам и переговорам с местными правительствами.

Лиза Кейтель — матери

Хельмшероде, 2 августа 1916

Что скажешь о последнем налете «цеппелинов» на Британию? Благодарение Богу, что это происходит не на нашей земле. Я бы не хотела оказаться на месте англичан, наверное, они испытали безумный ужас… Вильгельм где—то под Верденом. Пишет уже более вразумительно, но нервы по—прежнему не в порядке. Жалуется на неровное сердцебиение и бессонницу. Я очень переживаю. Раз уж он об этом написал, значит, это действительно что—то серьезное…

Тестю

Полевые позиции, 21.3.1916

В настоящее время объемы работы потрясают воображение. Надеюсь, что моя бедная нервная система выдержит и на этот раз — работы действительно непочатый край. Ждем хорошей погоды, наша активность на Сомме зависит от поддержки авиации и артиллерии.

Отцу

Брюгге, 21.3.1918

Благодарение Богу, этой зимой мы добились решающих успехов и стоим в полушаге от победы с надеждой на скорейшее выполнение стоящих перед нами задач.[14]

Лиза Кейтель — матери

Вольфенбюттель, 20.4.1918

Пора наконец нашим политикам научиться проявлять жесткость и энергичность. По—моему, только сейчас они постепенно начинают набираться государственного ума. На Западном фронте нам предстоят тяжелые бои — британцы проявляют неожиданное упорство. Похоже, Ипр уже в скором времени окажется в руках немцев. Вильгельм пишет по этому поводу обнадеживающие вещи. Несмотря на гигантские объемы работы, у него сейчас некий период затишья перед бурей. Я рада уже тому, что он спит хотя бы 4–5 часов в сутки…

Теще

Полевые позиции, 2.7.1918

С некоторых пор война представляется мне горным перевалом, с которого, если посмотреть вперед, видно укрытое дымкой будущее, а если оглянуться назад, увидишь прошлое. Ровно 4 года тому назад мы с Лизой проводили восхитительный отпуск в Швейцарии и как раз собирались отправить тебе поздравления с днем рождения. Кто мог подумать тогда, что ждет всех нас впереди. Кто скажет, что будет с нами через год? За эти годы мои желания стали скромнее — я даже не позволяю себе и мечтать о мире и надеяться на что—нибудь хорошее…

Лиза Кейтель — матери

Вольфенбюттель, 6 октября 1918

Минувшее воскресенье,[15] самое печальное за последние годы, я провела за штопкой носков. От этого мои думы стали еще более мрачными. Правда, если Вильсон[16] соблаговолит «смилостивиться», то уже очень скоро наступит мир. Но пусть уж лучше плохой мир, чем хорошая война. Неприятель мечтает о нашем полном поражении. Остановится ли он в конце пути? Разве что эта война и у него уже стала поперек горла. Новый рейхсканцлер[17] произвел на меня вполне благоприятное впечатление. Это правительство стало единственно возможным в нынешней ситуации, во всяком случае, оно ничуть не хуже прежнего.[18] Буквально через неделю все окончательно прояснится — в трудные времена чувства обостряются…

Лиза Кейтель — матери

Вольфенбюттель, 5 ноября 1918 г.

Кайзер остается, демократы совершенно не занимают меня до тех пор, пока среди них нет независимых социалистов.[19] Канцлер, по моему мнению, — типичный немецкий идеалист, и очень красноречивый. Я не верю ни одному его слову. Что происходит, просто уму непостижимо… Утром я наконец получила очень милое письмо от Вильгельма. Временами он рисует мне настолько мрачные картины будущего, что я просто боюсь распечатывать его письма. Отступление и все происходящее действует крайне удручающе на военных — особенно на офицеров старопрусского склада мышления…