Константин Золотовский - Подводные мастера

Сквозь стекла ударили мне в глаза красные лучи фонарей с трапа. Вылез я и отдал товарищу лом.

— Спасибо, — говорю, — пригодился.

— А у нас уж вода полным ходом идет, — говорит инженер. — Быстро вы дело сделали!

Киваю я ему головой, а потом осторожно спрашиваю:

— А лом-то мой бед у вас еще не натворил?

— Какой лом?

— А тот, что у меня в трубу унесло.

— Ничего, — говорит инженер, — мы его отфильтруем!

Бешеная акула

Еще совсем молодым водолазом впервые встретил я настоящую, крупную акулу в Белом море.

Правда, не под водой. Ее поймал тральщик. Пришел я посмотреть.

Огромная акула лежала на палубе, и, выгибаясь, била упругим хвостом. Вокруг толпилась команда. Маленькие злые глазки акулы поблескивали, она пыталась перевернуться вверх брюхом и укусить кого-нибудь. Один матрос протянул ей конец палки. Акула изловчилась, цапнула протянутую палку и перекусила ее, как спичку.

Маленький черноглазый кок тральщика поднял с палубы откушенный конец палки толщиной в его руку и удивленно почмокал губами.

Когда акулу утащили в трюм, я зашел в каюту к тралмейстеру — руководителю лова. Это был человек богатырского роста, белокурый и степенный. Мы были с ним уже немного знакомы и разговорились. Тралмейстер рассказал мне, как он впервые ловил акул:

«Был я тогда матросом на китобойном судне. Судно это было целый завод. Впервые испробовали мы наши гарпуны в Великом океане — поймали кита. Накинули ему петлю из цепей на хвост, потому что в хвосте у него страшная сила. Потом подошли на шлюпке и рыбными ножами отсекли ему плавники хвоста. В это время из глубины вышли акулы. Вода прозрачней слезы. Глядим: как вопьются они зубами в кита, так целая яма, полтонны недочет. Разрешили нам наказать акул. Загнули мы в мастерской большие стальные крючки, поджарили тюленя, нацепили на удочки по пуду пахучего мяса и кинули.

Враз одна съела и попалась. А другая час около крючка кружилась, наконец замутилась у ней голова от запаха, она и хапнула. Вытянули и эту. Разрезали ей брюхо. Из огромного желудка акулы вытащили непрожеванную швабру, полмешка картошки, матросские парусиновые штаны, ножку козленка с шерстью и копытцем. Мы все были удивлены невиданной прожорливостью акулы.

А еще в ее брюхе нашли полупрожеванный кусок колбасы, краба с обломанными ногами и облепленный жиром висячий амбарный замок.

Ну, мясо акул нехорошее. Вырезали пасть, а зубы у нее белые, защелкиваются, как замки. Из плавников акульих клей сварили, жир ее растопили для какого-то лекарства. А кожу отдали одному матросу, специалисту по этому делу. Из акульей кожи добрые сапоги выходят, сумочки, пояса, чемоданы.

Пока мы стояли, подобралось акул к нашему судну не знаю сколько. Чуют они запах за три километра. Нюх прямо удивительный у них! Вода растворяет запахи, а морские течения разносят их далеко под водой.

Целую неделю акулы за нами шли с разинутыми пастями и глотали всякий мусор с судна.

Им что ни кинь! Бросали пустые консервные банки; жиром смажем — и за борт, а акула хап — и проглотит.

Я после был в плавании у Филиппинских островов, Туземцы там, ныряльщики, добывают губки и раковины, тем и живут. Ну и калек среди них: у кого руки нет — одна культяпка, у другого ноги — на палке подпрыгивает.

В тех местах из-за акул и не купались, на палубе душ устраивали.

А вот водолазов в костюме, я слышал, акулы совсем не трогают. Или запах резины им не нравится, или стесняются.

Да и где водолаза схватить: с головы — медь, с ног — свинец, а остальное — резина».

Давно рассказывал мне это бравый тралмейстер. А теперь я и сам, поработав в дальневосточных морях, убедился в том, что акулы хватают купальщиков, но никогда не нападают на водолазов. Они жадны, нахальны, любопытны, но трусливы. Из любопытства подходят совсем близко к водолазу, но только пусти в них золотником пузырей — они и бежать.

Необычайный случай с акулой, о котором я хочу рассказать, произошел с тремя моими приятелями-водолазами.

Работали водолазы на затонувшем судне «Тайга».

Спускались под воду с двух новеньких моторных, самоходных баркасов.

Меж баркасов стояла баржа. Водолазы на дне стропили груз, а баржа длинным крамболом тянула его наверх и опускала в свои просторные трюмы…

Груз был ценный: оборудование для нефтяных промыслов. Соленая вода быстро портила его, и поэтому водолазы непрерывно работали днем и ночью.

Лучше всех работал баркас старшины Криволапова с водолазами Авдеевым и Глобусом.

По ночам водолазы спускались в трюмы затонувшего корабля с электрическими лампами.

А над судном мелькали маленькие зеленые огоньки: то были глаза акул. Водолазы давно привыкли к акулам и не обращали на них внимания, будто это комнатные мухи.

Груз с «Тайги» был поднят.

Теперь надо было до штормов поднять судно.

Но случилась где-то авария: пассажирский пароход напоролся на камни. Первый баркас с водолазами спешно послали на аварию. А для работ на «Тайге» оставили Криволапова с Авдеевым и Глобусом.

Забрали у них моторный самоходный баркас, а вместо него привели старый рабочий кунгас. Кунгас был грязный, на палубе его виднелись лужицы рыбьей крови, растоптанные пузыри и жир.

Старшина Криволапов, коренастый, немного сутулый водолаз с седеющими., как у моржа усами, с широкой волосатой грудью под расстегнутой фланелевкой, поскользнулся на рыбьем жире и сказал:

— Это, птички-воробушки, не дело, надо сперва палубу помыть!

— Тогда весь день пропадет, — ответил Авдеев, долговязый, жилистый водолаз. — Погода не ждет, сегодня тихо, а завтра, глядишь, штормы, надо нам скорее стропы подрезать, а палубу помыть и после успеем.

— Верно, давайте скорее судно поднимать, — поддержал Авдеева молодой подвижной водолаз Глобус, известный шутник и певец.

И Глобус стал натягивать на себя водолазную рубаху, чтобы итти под воду.

— Не люблю грязную палубу, — проворчал Криволапов, но махнул рукой и крикнул на буксир, чтобы приготовили для подрезки под судно стальной трехдюймовый трос.

Качальщики взялись за ручки маховиков водолазной помпы и стали качать воздух, а на одетого уже и стоявшего на трапе Глобуса надели груза и закрепили гайками шлем. Ходили в воду без оттяжки. Оттяжка — веревка; один конец ее привязывают к баркасу, другой, на дне, — к затонувшему судну, чтобы водолаз придерживался ее в темной воде или на быстром течении. Но здесь видимость под водой была хорошая, течения, которое бы относило водолаза в сторону, не замечалось, а глубина была всего 20 метров.